неслось по теплушке.

Бойцы пели о победе над «верховным правителем» Колчаком, армию которого они уничтожили на Восточфронте. Теперь они ехали на помощь Югу.

В теплушке красноармейского эшелона, который направлялся на юг, политрук, развернув напечатанную на толстой красной бумаге газету, читал бойцам о том, как корпус врангелевского генерала Слащева хозяйничает в Каховке.

Это были родные края Ивана Крайнова. Он родился недалеко от Каховки. У отца тогда было полдесятины земли. Маленький сад, который они заложили своими руками, давно перешел в кулацкие руки, и отец батрачил, чабанил, но хлеб в их хате, до самой земли придавленной горем и камышовой стрехой, видели редко.

В 1905 году, когда заволновались деревни вокруг Каховки, отец, Максим Крайнов, произнес гневное слово против помещиков. Это о таких, как он, в июне 1905 года Ленин писал: «В пяти уездах Херсонской губернии идут крестьянские восстания. В последние четыре дня убито до 700 крестьян».

Крайнова со всей семьей тогда погнали на глухие и пустынные берега Сырдарьи.

Ребенком из-за железной решетки вагонного окна Иван в последний раз видел родные места... И вот через пятнадцать лет в красноармейской теплушке ехал он по украинской степи.

Сосед по нарам, из сибирских крестьян, мелом писал буквы на лопате. Пока эшелон двигался на фронт, он учился грамоте. Крайнов, умевший читать и писать, помогал ему.

В узкое окошко теплушки, у которого они лежали, с плакатов, развешанных по всем станциям, смотрел черный силуэт человека в черкеске, кубанке. Лозунги звали: «Помните Врангеля!», «Смерть Врангелю!»

Высадившиеся из эшелона однополчане Ивана Крайнова спешили к Бериславу, где собирались основные силы. Провода уже несли над степью боевой приказ: главный удар нанести в районе Берислав — Каховка и форсировать Днепр.

Вражеские наблюдатели 6 августа не отметили ничего особенного на правом берегу. А между тем весь день здесь кипело боевое напряжение. В камышах и кустарниках саперы, стараясь ничем себя не выдать, делали осмотр нехитрому хозяйству — чинили лодки, рыбачьи ялики, спускали плоты, готовили бревна, доски. Артиллеристы за Бериславом проверяли прицелы. В панорамах орудий им видна была Каховка. Правобережная группа войск приготовилась к бою.

Правый берег будто уснул. Но ночью через плавни пошли разведчики, а на рассвете началось сражение. Слащевцы били из всех своих пулеметов, но на горячий песчаный берег у Каховки уже вступали красноармейцы, форсировавшие Днепр.

Взятая с бою Каховка должна была закрыть Врангелю путь на правый берег и послужить исходной позицией для последнего решающего удара по врагу.

На левом берегу шли бои, с бериславских круч били наши пушки. Гремела канонада, а вокруг Каховки под свист снарядов и пуль сооружали укрепления. И в предрассветный час, когда еще туман висел над местечком, бывшие батраки — активисты каховского комнезама Федор Сикач и Матрена Реутова — вели людей помогать бойцам рыть окопы. Линия за линией Каховку опоясывали траншеи. В свежевырытых окопах рядом с собой Крайнов видел многих каховцев. Разговорились как земляки.

Изрытый окопами Каховский плацдарм — 216 квадратных километров — беспрерывно атаковали вражеские войска. В середине августа на него устремилась пехота генерала Слащева и конница Барбовича.

Начало сентября было началом новой атаки на плацдарме. Сентябрьским утром, высунувшись из своего окопа, Иван Крайнов увидел вдалеке подозрительную тучу пыли. Из этой тучи выползло большое, неповоротливое железное чудовище. Так Крайнов встретился с английским танком, которым мистер Черчилль вооружил барона Врангеля. Бойцы открыли дружный огонь по танкам, забрасывали их гранатами, и в сентябрьский день танки, сделанные в Бирмингаме и Шеффилде, кострами горели в степи под Каховкой. Плацдарм выстоял.

И 3 октября 1920 года из Херсона Ленину послал привет уездный съезд Советов рабочих и крестьянских депутатов, «собравшийся под гром врангелевских пушек». Съезд торжественно клялся «не опустить Красное знамя до полной победы над врагами рабочих и крестьян».

Врангель приказал командиру второго армейского корпуса генералу Витковскому, сменившему Слащева, занять плацдарм 9 октября. 8 октября врангелевские части переправились через Днепр у Запорожья и повели наступление на правом берегу в тылу у защитников плацдарма. Одновременно отборные офицерские части атаковали Каховку в лоб. Целую неделю на обоих берегах Днепра кипело кровопролитное сражение. На правом и на левом части Красной Армии победоносно громили врангелевцев. Вся степь за Каховским плацдармом была укрыта вражескими трупами.

Ночь на 14 октября выдалась морозной, но с рассветом над плацдармом встало ясное, тихое утро, и солнце, которое уже давно пряталось за облаками, вышло из своего укрытия и засветило.

Люди в окопах, блиндажах обрадовались солнцу, любовались им. И снова тишину солнечного утра разорвала артиллерийская стрельба, пулеметные очереди. В чистом голубом небе показались самолеты. Солнечные блики упали на черные танки и бронемашины, выползавшие перед окопами.

Врангелевская атака, в которой участвовало шесть тысяч штыков и 700 сабель, 80 пушек и 600 пулеметов, десятки танков, бронемашин, самолетов, стала началом конца Врангеля.

К вечеру 14 октября Врангель потребовал данные о потерях.

А в это время Фрунзе говорил по прямому проводу со штабом частей, оборонявших Каховку. «Если чутье меня не обманывает, противник под Каховкой уже захлебывается в своих атаках. Поведите решительное наступление».

28 октября с плацдарма началось общее наступление против Врангеля.

Иван Крайнов оставлял окоп на переднем крае Каховского плацдарма, где он сражался восемьдесят дней и ночей. Героические защитники каховской твердыни уходили вперед на юг, на Перекоп. На каховском берегу стояли два человека в папахах и мохнатых бурках, наброшенных на плечи. По понтонному мосту из Берислава переправлялась их легендарная Конная армия, и над рекой звучали приветственные голоса: «Ура Буденному!», «Ворошилову ура!»

Мимо обгоревших каховских домов, принаряженных кумачовыми лоскутами, шли конница и пехота. Величественное зрелище представляла собой Каховка в этот день, и Иван Максимович Крайнов не замечал ни ветра, ни холода, проникавших под ветхую шинелишку.

— Земляк! — окликнули его.

Он увидел женщину, встреченную на окопах. На стене домика, возле которого стояла Матрена Реутова, чьей-то нетвердой рукой углем было написано: «Каховский комнезам».

— Начинаем... землю... — кричала ему вдогонку женщина, но он не расслышал. Колонна выходила за местечко.

Красная Армия ринулась по безбрежным степям Северной Таврии.

В те осенние дни довелось Крайнову отправиться с пакетом в штаб одной из частей Первой Конной. В поисках адресата он ехал по степи. Где-то за Новотроицком встретился ему одиноко растущий дуб, разукрашенный инеем. Крайнов долго провожал его взглядом. Но вот под вечер вдали