нельзя проявить хоть чуточку такта и уважения к людской трагедии, разыгравшейся пару часов назад и унесшей десятки тысяч человеческих жизней. Хотя мы в его представлении вовсе не люди, а персонажи забагованной виртуальной игры. Урод!!!

Рея же искренне интересовалось о моем состоянии и писала, что соскучилась и ждет меня. Что устала и хочет денек провести со мной подальше ото всех. Написав ответное сообщение о том, что тоже скучаю, но, к сожалению, должен заняться неотложными делами, закрыл глаза и глубоко выдохнул. Одна часть меня рвалась к ней в надежде, что мы сможем преодолеть ту пропасть между нашими мирами и быть рядом несмотря ни на что. Другая, более мудрая, четко осознавала, что это просто рефлексия одинокой души молодого паренька, которым я перестал быть уже давно, перекованный в горниле последних событий. Я не страдал фатализмом, но с каждым днем нарастало чувство приближения к какому-то порогу, за которым все будет не важно. И до этого момента крайне важно исполнить обещание, данное Торвасу. Внезапно мысль об этом вернула меня к последнему разговору с аватаром света.

— После подключения тебя к системе, — говорил монах. — Произошел достаточно любопытный сбой в парадигме мироздания, который и заставил нас обратить на тебя внимание. И лишь потом пришло понимание, что твой случай — это антитезис провидческих сил Темной стороны.

— А можно попроще? — спросил я тогда.

— События последних недель позволяют четко понять структуру изменения узора, инициированного Владыкой. И ты, не ведая того сам, попал в самый его центр. Не без помощи своего попутчика, конечно.

Тогда я оставил разговор с Торвасом на потом, но динамика событий последних дней все время откладывало это «потом». Да и сейчас, вроде, не время.

— Торви. — плюнул я на свои рассуждения об уместности. — Есть вопрос один.

— Валяй.

Я напомнил Торвасу интересующую меня часть разговора с аватаром и уставился на него.

— И… — протянул он.

— Что и…?

— Где вопрос?

— Торви, какого хрена! Не коси под гиббона, я знаю, что ты уже из него давно эволюционировал. Просто скажи, как я стал с твоей помощью антитезисом провидческих сил Темной стороны. И что это значит в принципе?

Торвас задумчиво молчал, никак не отреагировав на мою пикировку. После небольшой паузы он кивнул сам себе и слегка прокашлялся.

— Если ты о моем участии, то поверь — оно абсолютно неосознанное. Так что в этом меня сложно обвинить. Просто складывая все события с момента… хм… нашего сотрудничества, и с учетом слов аватара, есть пару идей на этот счет. Повторюсь, идей, не фактов. А то я тебя знаю с твоей способностью делать поспешные выводы.

— Давай начнем с идей. — твердо сказал я. — Дальше посмотрим.

— Во-первых, вспомни историю с Венсером. – неожиданно начал он. — Вся их команда перенеслась сюда, используя мою технологию. По его рассказу выходит так, что дальнейшие события с перехватом нейроматрицы вирусом напоминают тщательно проработанный кем-то план. Ладно, не кем-то, а вполне определенной сущностью. Их действия просчитали. Я даже примерно предполагаю, как, но это тема отдельного разговора. Для простоты понимания напомню, кто создавал основные директивы для вируса.

Я внимательно слушал, и с удивлением для себя полностью понимал логику повествования. То, что Венсер смог избежать уготовленной всем участи, просто случайность, помноженная на недюжинную интуицию разведчика.

— Если мы примем всю эту ситуацию как доказанный тезис, — продолжил приживал. — То поймем произошедший сдвиг парадигмы в происходящем здесь конфликте. Текущая ситуация давно смоделирована и воплощается в реальность. Причем масштабы моделирования настолько колоссальны, как и задействованные вычислительные мощности. Айна, кстати, аллегорично, но довольно четко описывала это, употребляя термин узора мироздания.

— Это более-менее понятно. — не выдержав, перебил я. — Но при чем тут мы с тобой?

— А вот тут и начинается самое интересное. — улыбнулся Торвас. — У тезиса всегда есть антитезис. Если антитезис доказать, то он становиться новым тезисом, а прошлый уходит ему в противофазу.

— А вот тут совсем не понятно.

— Неважно. Суть в том, что ты оказался в центре узора, так как технология переноса была ключевой в реализации тезиса. И каждое твое действие усиливается в миллион раз, расходясь по линиям узора. Но ты играешь на противоположной стороне и можешь своими действиями опровергнуть его. Стать антитезисом.

На последнем излете, я уловил сказанное приятелем, но хоровод мыслей повел меня дальше.

— Торви, а тебе не кажется странным, что возобновление связи с вашим миром инициировал ИИС. А что, если он предвидел данное стечение обстоятельств? А что, если и твои действия были предсказаны? Скажи, ты колебался, когда узнал, что доступ вновь открыт.

— Нет. — мрачно сказал Торвас. — Я готовился к этому все время, после того инцидента. Я жаждал вернуться обратно. И вот теперь ты говоришь, что меня используют как пешку в чужих планах… далеко пойдешь, парень.

— Не обижайся, Торви. Просто подумал… прими в качестве идеи.

На моем приятеле лица не было. Было почти физически ощущаемо как проворачиваются мысли в его голове.

— Даже если и так, то ровным счетом это ничего не меняет.

— В наших с тобой планах — да. — парировал я в ответ. — Но если предположить такой вариант, то нам врали с самого начала. Квесты подкидывали, темные метки снимали… сны, в конце концов. Да я в принципе не слышал, что аватары снисходят до разговоров с простыми смертными.

Я говорил и все больше приходил в ужас от осмысления собственных слов. Вся моя история в роли игрока показалось надуманной, не настоящей. Я почувствовал себя глупой куклой в руках вселенского кукловода.

— Я понимаю тебя. — поднял руку Торвас, видя мое смятение. — Но положа руку на сердце, скажи, если бы пришлось пережить это еще один раз, сделал ли бы ты, хоть что-то по-другому?

— Нет. — твердо ответил я.

— Принял ли бы хоть одно из предложений темного аватара. Действовал бы по-другому, не встреться мы с тобой?

— Нет!!!

— Как и я, дружище. Так что данные рассуждения для нас бессмысленны. Разве что теперь мы всегда будем держать данную вероятность у себя в голове. Ты согласен со мной?

Слова Торваса отпечатывались у меня в душе, крупными стежками зашивая рану, кровоточащую обидой и сомнениями. Он был абсолютно прав, вскрыв гнойник, образованный новым откровением. Я чувствовал его боль