я спрятался в спальне, словно если бы мы оказались в одной комнате, то потеряли какие-то воображаемые очки.

Если честно, я не знаю, о чем думал, когда предлагал Роуз остаться. Просто вариантов других особо и не было.

Слова Клод, то и дело лезущие на ум, возможно, впервые в жизни оказались правдивыми. Перестань я пытаться помочь всем вокруг, я смог бы найти способ помочь себе. В конце концов, за этим я сюда и приехал.

Я востребованный терапевт, хороший отец, хороший друг. Но, несмотря на уверенный вид, мое сердце раскрошено вдребезги. Мне нужно принять те изменения, которые в прошлом году сбили меня, как поезд на полной скорости. Если бы я тогда знал, что в последний раз встречаю Рождество с самыми важными людьми в моей жизни, я бы ничего не принимал как должное.

Что имеем – не храним, потерявши – плачем. Такой у меня девиз.

Я слышу на задворках сознания голос Нила, и тело охватывает дрожь. Я подтрунивал над ним, что не он придумал эту житейскую мудрость, но правда в его словах, конечно, была.

Роуз тихонько напевает под нос, вычищая пальто, и это одновременно мило и раздражает. Она не может попасть ни в одну ноту.

Я пытаюсь кашлянуть, чтобы ненавязчиво ее перебить.

– Ой, привет, Чарли, – говорит она, даже не глянув в мою сторону. – Знаю, я ужасная певица.

На мгновение я пугаюсь, что произнес свои мысли вслух.

– Надо не забывать, что у меня есть сосед, – продолжает она, возвращаясь к чистке. – Обычно мы с Джорджем вдвоем, а он, наверное, уже привык или, может, глуховат… В любом случае я постараюсь не вызвать у вас ушное кровотечение.

Она кажется милой. Забавной. Даже скромной, отчего листок бумаги в моей руке вдруг кажется плохой затеей. Я добрые полчаса потратил на то, чтобы набросать правила поведения в доме – они помогли бы превратить наше совместное пребывание в коттедже в неомраченный негативом опыт, – но теперь я задумываюсь, а нужны ли они вообще.

– Я просто… Накидал тут кое-какие штуки, которые помогут облегчить нашу участь, – говорю я, и, к счастью, сильно удивленной она не выглядит. Зеленые глаза обильно накрашены тушью, губы, как обычно, темно-красного оттенка, а ярко-голубой кардиган обвязан вокруг талии – на мгновение притягивая мое внимание, – но тут она снимает перчатки и поворачивается в мою сторону.

Она сдувает с глаз темную челку, и я вдруг снова не могу понять, очаровательно это или раздражает.

– Вы случайно не учитель? – ошарашивает она меня вопросом.

– Почему вы спрашиваете?

Она пожимает плечами.

– Вы просто кажетесь очень, очень организованным. В хорошем смысле. Я не так хорошо следую правилам – обычно я сама их придумываю, отчего и нарушаю тоже сама, – поэтому надеюсь, что ваши условия не слишком…

Ее тон легкий и веселый, но я уже решил, что нам будет проще не слишком сближаться друг с другом.

Я сюда приехал передохнуть, а не пытаться подружиться с непредвиденной соседкой. Если честно, последнее, что мне нужно, – пытаться устроить уютное Рождество с какой-то незнакомкой. Могу представить, что Роуз думает примерно так же. Мне надо много чего решить, а для размышлений необходимы пространство, время и тишина.

– Я не учитель, и это не условия, просто предложения, – отвечаю я, полный решимости не растягивать этот разговор дольше необходимого. – Послушайте, я хотел быть на Рождество один, и, уверен, что вы тоже. Так что первое мое предложение: давайте не будем вести себя так, будто обязаны подружиться.

– О, конечно, – говорит она. – Да, согласна. Я тоже собиралась провести Рождество в одиночку.

Снова он – этот взгляд, полный затаенной боли. Ее глаза, блеснув, опускаются вниз. Хочу спросить, все ли у нее хорошо, но решаю держать дистанцию. Она не моя клиентка. Не моя проблема.

– Хорошо, – бормочу я.

Я смотрю на бумажку, там написано: свести беседы к минимуму, разговаривать только в случае необходимости и по делу. Звучало хорошо, когда я придумывал, но теперь как будто холодно и чрезмерно. Как бы там ни было…

– В общем, я Чарли, вы Роуз, – продолжаю я, показывая на нас руками, будто мы на какой-то глупой телевизионной игре. – Собак зовут Макс и Джордж.

Она приподнимает бровь и кивает.

– Если будут проблемы, свяжемся с Расти или Марион, – читаю я, а потом поднимаю взгляд. – Больше ничего личного нам знать друг про друга не нужно, так?

Она выглядит слегка удивленной, переминается с ноги на ногу. На ней голубые кожаные ботинки.

– Пожалуй, нет.

Я сглатываю. Велик соблазн скомкать бумажку и обо всем этом забыть, но я напоминаю себе о цели своего путешествия. Мне не нужна приятельница. Мне нужны тишина и комфорт. Это Рождество должно пройти спокойно, я собираюсь гулять, отдыхать, дышать морским воздухом. Компания мне не нужна.

– Еще я подумал, что нам стоит обменяться номерами телефонов в случае, если с коттеджем случится что-то серьезное. Так мы сможем написать сообщение, ведь скорее всего будем заниматься в одно и то же время разными вещами?

Теперь она уже просто уставилась на меня, приоткрыв рот, словно перед ней какой-то бубнящий ерунду придурок. Хотя, пожалуй, именно так я и выгляжу. А она выглядит озадаченной.

– То есть… вы предлагаете писать сообщения, вместо того чтобы говорить? Я правильно поняла?

Боже, звучит и вправду как будто чересчур. Но отступать я не буду. От праздных бесед о погоде, или цене на бензин, или о том, какая прекрасная вокруг природа, нет никакого толку.

Надо придерживаться условно профессиональных рамок. В конце концов, у нас партнерское соглашение, почти контракт. Поэтому стоит убедиться, что в этой сюрреалистической ситуации ничто не помешает нашему отдыху.

Я киваю:

– Да, все так.

Она смеется. Не уверен, что ей смешно, скорее всего, моя просьба кажется ей абсурдной.

– Вас это устроит? – переспрашиваю я. – Послушайте, я понимаю, это кажется чересчур официальным, но мне кажется, нам обоим не помешают границы. Это позволит нам получить личное пространство, за которым мы сюда и ехали.

– Все в полном порядке, – говорит она, беря со стойки телефон. – Границы – это хорошо, пожалуй. И домик совсем крошечный. Ладно, диктуйте номер, если вдруг случится что-то непредвиденное, мы сможем друг другу написать.

Она считает меня придурком.

Я диктую номер. Она звонит на него убедиться, что все правильно записала. Все правильно.

– Что-то еще? – спрашивает она, приподнятая бровь и подрагивающие в улыбке уголки губ намекают на то, что она меня поддразнивает.

– Кран капает.

Я это заметил сразу как вошел в комнату. Она не закрутила его до