Она думала, он всё понял, чёрт его дери. Да, самцы Homo sapiens известны тем, что после изнасилования начинают смотреть на супругу другими глазами, задумываясь, а не было ли в случившемся доли вины женщины, не желала ли она этого втайне…

Но Понтер…

Она считала, что Понтер способен понять!

Некоторое время они шагали в молчании, освещая путь фонариками на каске.

Если задуматься, то Понтер и правда стремился узнать все подробности об изнасиловании Мэри. В полицейском участке он схватил запечатанный пакет с уликами по изнасилованию Кейсер Ремтуллы, разорвал его и обнюхал, что позволило ему идентифицировать насильника как одного из коллег Мэри, Корнелиуса Раскина.

Мэри взглянула на Понтера, на его массивный силуэт на фоне скальной стены.

– Я не виновата, – сказала Мэри.

– Что? – переспросил Понтер. – Да, я знаю.

– Я этого не хотела. Я не просила об этом.

– Да, да, я понимаю.

– Тогда зачем ты ходишь к… к этому «скульптору личности»?

– Я больше к нему не хожу. Просто…

Понтер замолчал, и Мэри снова посмотрела на него. Он склонил голову набок, слушая Хака, и через мгновение едва заметно кивнул – сигнал предназначался компаньону, а не ей.

– Просто что? – спросила Мэри.

– Ничего, – ответил Понтер. – Прости, что вообще заговорил об этом.

И ты меня прости, подумала Мэри. Они продолжали шагать сквозь тьму.

Глава 11

В пытливом духе, который тысячу лет назад привёл викингов в Северную Америку и который пятьсот лет назад гнал «Пинту», «Нинью» и «Санта-Марию» через Атлантику…

Добравшись до расположения Нейтринной обсерватории Садбери, Понтер и Мэри прошли через опутанные трубопроводами и заставленные огромные ёмкостями помещения к пультовой. В ней было пусто: прибыв на эту Землю в первый раз, Понтер разрушил сферу с тяжёлой водой – основную деталь нейтринного детектора, а работы по её восстановлению были прерваны повторным открытием портала и установлением контакта.

Они вошли в помещение над детекторной камерой и через люк в полу – эта часть маршрута была для Мэри самой неприятной – спустились по длинной лестнице на платформу, установленную в шести метрах над дном камеры. Платформа находилась вровень с краем деркеровой трубы – устойчивой к сминанию решётчатой конструкции, вдвинутой в портал с той стороны.

Мэри остановилась на краю туннеля и заглянула в него. Внутри труба была вдвое длиннее, чем снаружи, и на другой стороне она могла разглядеть жёлтые стены вычислительной камеры, находящейся уже на той версии Земли.

Они предъявили паспорта находящимся здесь канадским военным – Понтер получил такой, когда неандертальским эмиссарам было присвоено канадское гражданство.

– После вас, – сказал Понтер Мэри – деталь этикета, которую он подхватил уже здесь. Мэри сделала глубокий вдох и вошла в трубу, которая теперь, когда она оказалась внутри неё, была шестнадцати метров в длину и шести в диаметре. Проходя через середину её длины, Мэри увидела сквозь прозрачный материал трубы кольцо мерцающего синего света. Она также видела тени, отбрасываемые пересекающимися металлическими сегментами, которые не давали трубе схлопнуться. Снова глубоко вдохнув, Мэри быстро прошла сквозь плоскость разрыва, обозначенную синим свечением, ощутив, как по телу от груди к спине пробежала волна статического электричества.

И вот она уже там – в неандертальском мире.

Не выходя из трубы, Мэри повернулась назад, к идущему следом Понтеру. Она видела, как светлые волосы Понтера разлохматились при проходе через плоскость разрыва; как у большинства неандертальцев, в естественном состоянии его волосы разделялись пробором точно посередине его длинного черепа.

Убедившись, что он прошёл, Мэри повернулась и продолжила путь к краю трубы.

И вот они здесь, в мире, отпочковавшемся от мира Мэри 40 000 лет назад. Они оказались внутри вычислительной камеры, которую она видела с той стороны, – огромного помещения, заполненного рядами регистровых резервуаров. Квантовый компьютер, спроектированный Адекором Халдом для выполнения программ, разработанных Понтером Боддетом, был построен для факторизации чисел неизмеримо бо́льших, чем любые, факторизовавшиеся до сих пор; случившийся при этом прокол в иную вселенную был совершенно непредвиденным побочным эффектом.

– Понтер! – послышался низкий мужской голос.

Мэри вскинула голову. Адекор – партнёр Понтера – сбегал вниз по пяти ступеням, что вели из помещения пультовой.

– Адекор! – воскликнул Понтер. Он бросился ему навстречу, и двое мужчин обнялись, а через пару секунд разжали объятия, и Понтер повернулся к Мэри:

– Адекор, ты ещё не забыл Мэре?

– Конечно нет, – ответил Адекор, улыбаясь очень искренней широкой улыбкой во все зубы. Мэри попыталась изобразить подобную же искреннюю радость, пусть и поменьше размером.

– Привет, Адекор, – сказала она.

– Мэре! Ужасно рад тебя видеть!

– Спасибо.

– Но что привело тебя сюда? Двое ещё не стали Одним.

– Я знаю, – ответила Мэри. – В этот раз я приехала надолго. Я буду изучать неандертальскую генетику.

– Вот как, – сказал Адекор. – Уверен, Лурт тебе в этом поможет.

Мэри слегка склонила голову – хоть у неё и не было компаньона, к объяснениям которого она могла бы прислушаться. Была то простая любезность или Адекор напоминал, что ей понадобится помощь неандертальской женщины?

– Я знаю, – снова сказала Мэри. – Буду рада пообщаться с ней снова.

Понтер повернулся к Адекору:

– Мэре заедет ненадолго к нам, – сказал он, – чтобы взять кое-что, что ей понадобится для длительного пребывания. После этого мы вызовем транспортный куб, и он отвезёт её в Центр.

– Отлично, – ответил Адекор. Он посмотрел на Мэри, потом снова на Понтера. – То есть ужинать мы сегодня будем вдвоём?

– Конечно, – ответил Понтер. – Конечно.

* * *

Мэри полностью разделась – она уже не так стеснялась наготы в этом мире, где отсутствовали религии с навязанными ими табу, – и прошла процесс деконтаминации калибруемыми лазерами – когерентными лучами с такой длиной волны, что они проходят сквозь её плоть, уничтожая все инородные молекулы в её организме. В её родном мире похожие приборы уже использовались для лечения многих инфекционных заболеваний. К сожалению, опухоли состоят из клеток самого пациента, так что этот процесс не может излечивать рак, в частности лейкемию, забравшую жену Понтера, Класт, два года назад.

Хотя нет, не «забравшую». Это глексенский термин, эвфемизм, неявно подразумевающий, что она куда-то ушла, что было неправдой, по крайней мере, согласно воззрениям людей этого мира. Сам Понтер сказал бы, что она перестала существовать.

И не «жену Понтера». Неандертальский термин звучит как ят-дежа – «женщина-партнёр». Будучи в мире неандертальцев, Мэри всерьёз пыталась думать неандертальскими категориями – это помогало привыкать к различиям.

Лазеры плясали по телу Мэри, пронзая его насквозь, пока над дверью не зажёгся светящийся квадрат, сигнализирующий о том, что процедура завершена. Мэри вышла и принялась