Кадасом, главой неандертальского аналога Проекта «Геном человека»; документальный фильм «Эн-Эйч-Кей» о фактах и вымыслах про неандертальцев; переиздание фильма на DVD «Борьба за огонь» с аудиокомментариями неандертальского палеоантрополога; новое исследование Министерства обороны о проблемах безопасности в связи с межмировыми порталами.

Луиза Бенуа также спустилась в бывшую гостиную старого особняка, служившего теперь штаб-квартирой «Синерджи Груп», чтобы ознакомиться с материалами за неделю. Она читала статью в «Нью-Сайентист», в которой рассматривался вопрос о том, почему неандертальцы одомашнили собаку, хотя их собственное обоняние ничем не уступает собачьему, из чего следует, что собаки практически ничего не добавляют к их охотничьим способностям. Она прервала чтение, когда Джок Кригер громко вздохнул.

– Что с вами? – спросила Луиза, глядя на него поверх журнала.

– Да тошнит уже от этого, – объяснил Джок, указывая на груду журналов, газетных вырезок, магнитофонных лент и видеокассет. – Надоело до смерти. «Неандертальцы – более мирный народ, чем мы». «Неандертальцы берегут природу, в отличие от нас». «Неандертальцы свободны от предрассудков и суеверий». Да почему, чёрт возьми, так?

– Вы правда хотите узнать? – улыбнувшись, спросила Луиза. Она порылась в стопке журналов и выудила из неё «Маклинз». – Читали гостевую передовицу?

– Нет ещё.

– Она о том, что неандертальцы ближе к канадцам, а глексены – к американцам.

– И что же это должно означать?

– Автор говорит, что неандертальцы верят в ценности, отстаиваемые Канадой: социализм, пацифизм, защита природы, гуманизм.

– О боже, – сказал Джок.

– Да ладно, – ответила Луиза, в её голосе слышалось веселье. – Я слышала, как вы говорили Кевину, что согласны с Патом Бьюкененом, называвшим мою страну «Советским Канакистаном».

– Канадцы – тоже глексены, доктор Бенуа.

– Не все, – ответила Луиза, всё ещё поддразнивая. – Понтер – гражданин Канады.

– Не думаю, что пресса из-за этого так хорошо их принимает. Это извечный журналистский левый уклон.

– Нет, я так не думаю, – ответила Луиза, откладывая журнал. – Настоящая причина того, что неандертальцы так хороши, в том, что их мозг больше нашего. Объём неандертальского черепа на десять процентов больше, чем у нас. Нашего мозга едва хватало на то, чтобы продумать ситуацию на один ход вперёд: если мы сделаем копья получше, то убьём больше животных. Но без по-настоящему серьёзного усилия мы не способны увидеть следующий ход: если мы убьём слишком много животных, то их не останется и мы умрём с голоду. Неандертальцы же, похоже, догадались об этом в самый первый день.

– Почему же это мы их победили здесь, на этой Земле?

– Потому что у нас было сознание – истинное самосознание, – которого у них не было. Помните мою теорию: вселенная расщепилась на две, когда впервые появилось сознание. В одной ветви его имели мы и только мы. В другой – они и только они. Разве удивительно, что, вопреки разнице в объёме мозга, в каждой временной линии одержали верх существа, обладающие сознанием? Но теперь мы сравниваем мыслящих существ с объёмом черепа в тысячу четыреста кубических сантиметров и таких же мыслящих существ, но с черепом в тысячу пятьсот кубических сантиметров. – Она улыбнулась. – Мы всё время ждали появления пришельцев с большими мозгами, и вот они появились. Только не с Альфы Центавра, а из мира по соседству.

Джок задумался.

– Большой мозг не обязательно означает более развитый интеллект.

– Нет, не обязательно. И всё же IQ[36] среднего Homo sapiens равен 100 – в силу самого определения IQ. И его значения распределены по Гауссу: для каждого с IQ 130 обязательно найдётся кто-то с IQ 70. Но представьте себе, что у них средний IQ был 110 вместо наших 100 – ещё до того, как они начали чистить свой генетический пул. Эта разница может вылиться в огромные различия.

– Вы сказали «распределены по Гауссу». Я читал ту книгу[37], и…

– О, книга – полная чушь. Средний IQ расовых групп одинаков, если исключить фактор недостаточного питания. Вы же знакомы с моим другом Рубеном Монтего? Он доктор медицины, и он чёрный. Если бы «Кривая Гаусса» была права, он был бы невероятной редкостью, но это, разумеется, не так. В прошлом неравенство было вызвано экономическими и социальными барьерами на пути чёрных к образованию, а не врождённой отсталостью.

– Вы хотите сказать, что наша отсталость по сравнению с неандертальцами врождённая?

Луиза пожала плечами:

– В том, что физически мы от них отстаём, сомнений нет, я полагаю? Почему так трудно принять и умственную отсталость?

Джок скривился:

– Ну если это так сформулировать… – Но потом он покачал головой: – И всё-таки меня это бесит. Когда я работал в RAND, мы всё своё время тратили на то, чтобы перехитрить противника, равного нам по интеллекту. О, иногда у них было преимущество в материальной части, а иногда – у нас, но мы никогда не исходили из допущения, что одна сторона фундаментально сообразительнее другой. Но здесь…

– Мы не пытаемся перехитрить неандертальцев, – сказала Луиза. Потом добавила, вскинув бровь: – Или пытаемся?

– Что? Нет-нет. Конечно нет. Не говорите глупостей, юная леди.

* * *

– Ребёнок? – переспросила Лурт Фрадло, уперев руки в широкие бёдра. – Вы с Понтером хотите завести ребёнка?

Мэри скромно улыбнулась. Понтер остался дома, а она транспортным кубом добралась до дома Лурт в Центре Салдака.

– Ага.

Лурт развела руки и крепко обняла Мэри.

– Здорово! – воскликнула она. – Просто здорово!

Мэри почувствовала, как вдруг расслабилось всё её тело.

– Я думала, ты не одобришь.

– С чего бы это? – удивилась Лурт. – Понтер – замечательный человек, и ты – замечательный человек. Вы будете отличными родителями. – Она помолчала. – Прости, я не знаю твой возраст, а с глексенами у меня не получается определить на глаз.

– Мне тридцать девять лет, – сказала Мэри. – Где-то пятьсот двадцать месяцев.

Лурт посерьёзнела.

– Нам в таком возрасте обычно тяжело забеременеть.

– Нам тоже, хотя у нас есть лекарства и другие методы, которые могут помочь. Но есть одна небольшая проблемка…

– О?

– Да. У барастов, как у тебя или Понтера, двадцать четыре пары хромосом. У глексенов вроде меня только двадцать три.

Лурт нахмурилась:

– Это сильно затруднит оплодотворение.

Мэри кивнула:

– О да. Я вообще не думаю, что это возможно в ходе полового акта.

– Но вы всё же продолжайте пытаться! – засмеявшись, сказала Лурт.

Мэри тоже улыбнулась:

– Никаких шансов. Но я надеялась найти способ как-то скомбинировать мою ДНК и ДНК Понтера. Одна из хромосом моего вида образовалась путём слияния двух хромосом нашего общего предка. Генетическое содержание последовательностей ДНК очень похоже, только у Homo sapiens оно всё собрано в одной длинной хромосоме, а у Homo neanderthalensis – в двух покороче.

Лурт медленно кивнула:

– И