пополам. Я с тобой поделюсь. Чуть позже. Когда ты разберешься со своим михрюткой, — самодовольно сказал он.

Вера рассмеялась и тут же закашлялась.

— Ой, не смеши...

Майер помрачнел.

— Ладно. Иди в кровать и не вылазь из-под одеяла, пока не выздоровеешь.

— Завтра мне будет лучше...

— Пока не выздоровеешь, а не пока «будет лучше».

— Ладно, ладно, — Вера пошла за ним в прихожую, чтобы проводить.

— Спасибо, кофе был очень вкусный.

— Не издевайся! — улыбнулась она, и ей снова захотелось прижаться к его свитеру.

— Обещай подумать.

— О чем?

— Обо всем.

— Хорошо, я подумаю, — смиренно согласилась Вера.

Ей придется поразмыслить о серьезных вещах и что-то решить. Можно сколько угодно обманывать себя, его, но, когда о чувствах говорится вслух, все меняется.

Янис привлек ее к себе одной рукой. Уверенно, но не так жестко, как в тот раз. Наверное знал, что больше не оттолкнет. Удивительно, как много можно узнать о себе самой за короткое время. Вера никогда не думала, что нуждается в мужской поддержке, заботе, внимании. В том, о чем так упорно твердят все женщины. Она привыкла все делать и решать сама. И только теперь, когда появился тот, кто хотел о ней позаботиться, стало понятно, как отчаянно ей этого не хватало.

Вера не хотела, чтобы он уходил.

Янис хотел убить ее мужа.

Глава 10

Лекарства, переданные Янисом, быстро поставили Веру на ноги. Конечно, не только они. Первый раз в жизни она соблюдала постельный режим. Валялась на диване перед телевизором и абсолютно ничего не делала. Даже в ноутбук не заглядывала, правда, пару раз проверяла по телефону электронную почту. К концу недели съездила на работу. Все обрадовались ее выздоровлению, хотя Вера решила, что радовались они больше пирожным, которые она привезла с собой. Надо же поблагодарить ребят за поддержку. Взяв на себя решение большей части рабочих вопросов, они позволили ей спокойно поболеть. У нее еще остались отгулы, поэтому Вера не торчала в офисе весь день. Собрала все приклеенные коллегами стикеры с сообщениями о том, что ей нужно сделать, скорректировала свое расписание, взяла кое-какие документы и уехала.

Дорога домой вымотала. Пробок и аварий не было, но был беспрестанно звонящий и задающий глупые вопросы муж. А во сколько она вернется? А не задержится ли? А не против ли она провести этот вечер по-особенному?

Особенный вечер? Что он под этим подразумевает?

Поставив машину в гараж, Вера постояла во дворе. В этом году она преступно забросила сад. Давно нужно было навести в нем порядок и приготовиться к зиме. Убрать опавшие листья, подсыпать коры в клумбы, подрезать туи и самшит, чтоб живая стена походила на стену, и самшит — на шарик, а не на бесформенное чудовище. Хотя она любила это чудовище. Она любила в своем саду каждый кустик. В нем все было продумано до мелочей, но высажено так, будто выросло само.

Вера отыскала секатор среди садовых инструментов и нарезала гортензии. Хоть это успела, пока они не отцвели и совсем не побурели. Честно говоря, живые цветы Вера предпочитала видеть на клумбах или в горшках — в вазах ей нравились сухие. Положив пышный букет на садовый столик, присела в плетеное кресло и достала из кармана пальто сигареты. Прикурив, сделала первую затяжку и с наслаждением выдохнула дым. Определенно, у Майера сигареты вкуснее. Пока болела, совсем не курила. Не вспоминала о них и не хотела. Прикончив ту первую пачку, что взяла у него, нашла такие же, но они оказались жалкой подделкой. Пришлось при первой же возможности «одолжить» у Яниса еще. Хотя время всеобъемлющих осмыслений уже давно прошло, Вера пришла к двум важным выводам. Первый: она правильно делала, что не смотрела телевизор; второй: ей хорошо, когда Севы нет рядом. Даже если не рассматривать Майера, как причину развода, очевидно, что браку с Ряшиным пришел конец. Как-то стремительно обнажились их внутренние проблемы. Чаще стали возникать конфликты по пустякам. Все в муже стало ее раздражать. Он сам, его манеры, привычки, голос, речь... бесило абсолютно все!

Она обещала Янису подумать, но думать особо не получалось. В этой мучительной борьбе между доводами рассудка и ничем не подкрепленными ощущениями, рассудок проигрывал. Майер преследовал ее даже во сне. Он ей приснился. Они во сне занимались сексом.

«Боже, Вера, ты сходишь с ума...» — прошептала она, проснувшись. Подушка и простыни были горячими, липкими, и сама она — вся в испарине. Обычно сны забывались сразу, но только не этот. Прошло два дня, а память до сих пор хранила ощущения, настолько все было реалистично. Вера списала свой эротический кошмар на болезнь и безделье, но внутри понимала, что от настоящей измены ее удерживает лишь врожденная, но уже бессмысленная порядочность.

Идти домой не хотелось. Докурив, Вера еще минут десять вдыхала осенний, напоенный запахами сада, воздух, и только потом поднялась с кресла. Обычно Сева не заявлялся домой в такое время. Но удивил Веру не его ранний приход, а то, что творилось на кухне. Стол был застелен скатертью и сервирован как на праздник: стояли свечи, красивые тарелки, цветы в вазе; лежали льняные салфетки и позолоченные столовые приборы.

— Ого, Вера, ты уже дома, — обрадовался он, увидев ее в дверях.

— А что, помешала?

— Думал, у меня больше времени. Еще не все готово, — Сева рассмеялся, приняв ее слова за шутку. — Нравится?

Вера снова глянула на стол.

— Нравится, — сказала, ничего такого не чувствуя. Она настолько ничего не чувствовала, что даже притворяться не могла. — Пойду переоденусь. Вера зашла в спальню. Сняла брюки, блузку и залезла в свою обычную домашнюю одежду: широкие тренировочные штаны и худи. Не спеша поднялась в кабинет, бросила на стол сумку с документами, а срезанные цветы поставила в напольную вазу у книжного шкафа.

Особенный вечер. Господи... Она бросить его собралась, а он романтические ужины устраивает. Какая ирония. Ладно, разводиться так с музыкой.

Спустившись вниз, Вера села за стол. В духовке что-то шкворчало, на тарелках лежал салат, в бокалах налито красное вино. Слава богу, не то, которое подарил Янис. Распивать это вино с мужем — сущее кощунство. Греческий салат — один из ее любимых. Вкусный и легко готовится, даже она могла с ним справиться. И Севка мог. Наверное, готовил сам. Вера чувствовала аромат специй и овощей, но аппетит не