При звуке моего голоса Вера замерла. Ее рука зависла в воздухе над дверной ручкой. Потребовалось три моих длинных шага, прежде чем она наконец повернулась ко мне лицом.

Выглядела она просто ужасно. На ее щеках не было румянца. В ее красивых карих глазах не было блеска. Она выглядела холодной, как утренний воздух.

В этом была полностью моя вина.

Я остановился перед ней, грудь вздымалась, пока она смотрела мимо моего плеча. Звук машины Лайлы затих вдали.

Ветерок подхватил прядь рыжих волос Веры и разметал ее по лицу. Прядь коснулась ее мягких розовых губ. Обычно ее щеки были такого же розового оттенка, но сегодня ее кожа имела бледность. Фиолетовые круги под глазами говорили о том, что прошлой ночью мы, вероятно, не могли спать одинаково долго.

Она была одета в черные леггинсы, которые обтягивали ее подтянутые ноги. Толстовка с логотипом «Кофе у Иденов», скорее всего, была позаимствована из шкафа Лайлы. Она висела на ее стройной фигуре. Она выглядела… маленькой. Слишком маленькой. Как будто часть ее тела испарилась.

Мои руки слегка приподнялись, движение было неосознанным, как будто конечности знали, что ее нужно обнять, еще до того, как это прозвучало в моей голове. Но я опустил их по бокам, мои мышцы напряглись.

Она не хотела, чтобы я прикасался к ней, не после прошлой ночи.

Ее глаза на секунду встретились с моими, прежде чем взгляд метнулся на землю.

— Может, не будем делать этого сегодня?

Ее голос. Он был таким же холодным и безжизненным, как и ее глаза.

— Ты не сломлена, — это было не то место, с которого следовало начинать. Извинения или что-то еще было бы лучше. — Все, что ты сказала прошлой ночью, было правдой. Кроме этого. Это единственное, в чем ты ошиблась.

Вера обхватила себя руками за талию, ее плечи подались вперед.

— Ты самая смелая девушка, которую я когда-либо встречал, Вера. Ты не сломлена. Когда я думаю о твоей силе… если Алли получит хотя бы часть ее, когда вырастет, я буду благодарен.

Она зажмурила глаза, ее подбородок дрожал.

— Пожалуйста, Матео.

Обычно мне нравилось, как она произносит мое имя. Но этот пустой голос. Я бы сделал все, что угодно, лишь бы это прекратилось.

Я открыл рот, чтобы извиниться, но ничего не вышло. Если бы я сказал, что мне жаль, это прозвучало бы как отказ. Я не отвергал Веру.

Я не знал, что делаю, но знал, чего не делаю.

Она стояла с закрытыми глазами, а ветер играл с ее волосами. Утренний свет осветил россыпь веснушек на ее носу.

Она была прекрасна. Вера обладала красотой, которую не упустит ни одна душа.

— Поцелуешь от меня Алли на день рождения? — спросила она.

Грустная. Усталая. Смущенная. Но она все равно помнила о дне рождении Алли.

Потому что Вера любила мою дочь. Моя дочь любила Веру. Это что-то значило. Это значило все.

Мне надоело ждать, когда ты меня заметишь.

Что-то сдвинулось у меня под ногами, как движущийся песок. В груди, в голове все перестроилось. Это было похоже на тасование колоды карт.

Это было раньше. Это было после.

13. ВЕРА

Когда я поднималась по лестнице в лофт, у меня свело живот. Не блевать. Не блевать.

Горячие, унизительные слезы текли по моему лицу, и никакое количество морганий не могло их остановить. По крайней мере, я не плакала перед Матео. Каким-то чудом мне удалось удержать себя в руках, пока я не проскользнула в амбар.

Сундук. Замок был открыт. Крышка открывалась.

Оцепенение от бессонной ночи прошло. Слишком много эмоций вырвалось на свободу. Они рвали мне горло, грозя задушить до смерти.

Дыши.

Я глотнула воздух, когда из моего горла вырвался всхлип. О, Боже. Меня сейчас вырвет.

Обхватив живот руками, я побежала быстрее, ворвалась в дверь лофта и побежала прямо к туалету. В моем желудке не было ничего, что могло бы вызвать рвоту, но слезы были бесконечными.

Почему я была такой жалкой? Как я могла быть такой глупой прошлой ночью?

Голова раскалывалась, мышцы болели. Неужели это похмелье?

Никогда больше. Я больше никогда не буду пить.

Ползя от унитаза к ванне, я повернула кран горячей воды на максимум. Затем скинула одежду, которую позаимствовала у Лайлы.

Брызги были еще холодными, когда я поднялась на ноги и шагнула в душ. Я стиснула зубы от боли. Мне не впервой было мыться в ледяной воде. Это был просто еще один ледяной поток.

Я скучала по отцу. Сегодня мне бы не помешали объятия.

Он бы обнял меня, даже если бы был зол на то, что я напилась. Я схватила шампунь и выплеснула его на волосы, массируя их слишком сильно и быстро. О чем, черт возьми, я думала прошлой ночью?

Я не пила. Я не хотела пить. Я не хотела превращаться в нее.

Воспоминание о ее невнятном голосе, о ее неуверенных движениях и сером, бесцветном лице заставило мой желудок сжаться. Желание вырвать на босые ноги было настолько сильным, что мне пришлось зажать рот и закрыть глаза, дыша сквозь тошноту, пока вода не стала такой горячей, что почти обжигала.

Никогда больше. Я больше никогда не буду пить.

Я смыла шампунь, и волосы рассыпались по спине. За последний год я позволила им вырасти почти до пояса. Может, мне стоит отрезать их совсем? Сделать короткую стрижку.

У вчерашней блондинки Матео были длинные волосы. Он предпочитал длинные волосы? Почему меня это интересовало?

Все было кончено. Прошлой ночью я выставила себя на посмешище своими пьяными бреднями. А потом я его поцеловала.

— Ох, — мой стон эхом отразился от стен из кремового камня.

О, Боже, этот поцелуй. Я потеряла свой чертов разум.

Я зарылась лицом в ладони, желая спрятаться от всего мира, включая Матео, с этого момента и до конца времен. Мне нужно было извиниться. Я уже должна была извиниться. Мне нужно было придумать, как сделать так, чтобы мне не было неловко, потому что встреча с ним этим утром была мучительной.

Как я смогу снова пережить семейный ужин? Утром я даже не смогла посмотреть Вэнсу в глаза.

Он нашел меня после того, как я выбежала из бара. Он поймал меня, когда я бежала по Мэйн, и приказал сесть в машину. Но кроме этого, он больше ничего не сказал. Конечно, я была слишком занята, плача на пассажирском сиденье, чтобы рассказывать о своей привязанности