ней. Он сильнее хлестнул коня и, не разбирая дороги, умчался в степь.

На пологе опять висела нагайка.

 

 

Как только Тэмир собрался и ушел, Аля в смятении стала озираться кругом. Каждый раз, когда его вызывали вот так или кто-то вламывался к ним, у нее уходило полжизни от тревоги за него. Пока он был рядом, ей ничего не было страшно, но одной...

Снова лезло в голову предсказание старой шаманки.

«Быть тебе женой хана».

«Два раза замуж...»

И все отчетливее понимание, что она не дослушала. Что-то было тут в корне неправильное, с чем не могла согласиться ее душа. Она так и стояла, решая, как быть, и тут в шатер заглянула Цэцэг. На круглом лице виноватая улыбка. Аля обрадовалась. И сразу к ней:

- Вот ты-то мне и нужна! Позови снова эту старуху!

Девушка смотрела на нее, не понимая. Аля чуть не взвыла от досады - проклятый языковой барьер! Но ей очень было нужно! Поэтому она все-таки как-то смогла донести. Цэцэг помялась и пожала плечами, выпячивая вперед нижнюю губку, что можно было трактовать как неуверенность. Но все же пошла.

Через некоторое время вернулась, и с ней была та самая старуха. Аля кинулась к ней:

- Тетенька! Погадайте мне еще раз, прошу!

- Э? - старуха переглянулась с Цэцэг.

- Пожалуйста, тетенька!

И стала показывать жестами миску и как та лила в воду воск. Воцарилось молчание, а потом старуха прищурилась и прокряхтела:

- Ох-хо.

- Пожалуйста, - повторила Аля тихо. - Я заплачу.

Кинулась за занавеску и вытащила завернутые в тряпочку золотые цепочки.

- Вот, возьмите.

Шаманка отвела ее руку, а после заглянула ей прямо в глаза. И снова Але казалось, что она слышит в своей голове надтреснутый старческий голос:

«Нельзя переиграть судьбу, охин-луу».

Нельзя. Эхом в голове. Факелом взметнулся протест в душе. «Быть тебе женой хана», «Два раза замуж...» Нет!

Тэмир. Только о нем она могла сейчас думать.

Словно в ответ на ее мысли что-то такое промелькнуло в глубине узких глаз шаманки, и Аля услышала:

«Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь».*

Она невольно ахнула, настолько это звучало жутко и шокирующе. Волоски на всем теле встали дыбом. А старуха кивнула ей, склоняя голову гораздо ниже, чем это было нужно. И после этого они с Цэцэг обе вышли из шатра.

Аля осталась одна. Опустилась на войлок перед плетеным столиком и застыла, глядя невидящим взглядом в пространство. Старуха шаманка отказалась гадать второй раз, но она все-таки дала еще одно предсказание.  

Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь...

Мороз по коже!

Одна эта фраза перечеркивала все, что было до того сказано. Аля уже так привыкла, что в этом диком мире от нее ничего не зависит, а тут получалось, что зависит. По сути старуха сказала: «Судьба в твоих руках».

А если так... Аля еще некоторое время сидела неподвижно и смотрела в пространство, но она уже знала, что будет делать.

 

***

Как проходил совет, Тэмиру не понравилось.

К чему созывать всех, если слушать будут только одного Дер-Чи? К чему сгонять их в шатер, словно стадо баранов?

И этот призыв - противник слаб, сомнем, шапками закидаем, шатры сожжем, женщин и скот возьмем себе.

Дер-Чи убеждал слишком рьяно. Тэмир нутром чувствовал, что за этим всем есть его личная выгода, не зря же он внезапно зачастил в степь.

Что-то, ради чего старший ханский сын готов был пойти на все и развязать войну. А что это, как не небесный трон? Или хан ослеп? Слушая своего старшего сына и кивая ему, не понимает, что тот воткнет ему нож в спину при первой же возможности? Остальных сыновей Угэ Тэмир не брал в расчет, они для такого слишком трусливы, привыкли, как шакалы, подбирать за сильным добычу. А вот Дер-Чи мог.

Но Забу-Дэ? Неужели темник этого не видит?

Впрочем, старшему сыну Угэ сейчас тридцать. Силен, честолюбив, горяч, упорен, готов вести завоевательные походы. А хан уже отжил свои лучшие годы, в нем нет огня, зубы выпали, остался только яд, как у старой змеи.

Возможно, Забу-Дэ и не против заменить старого хана на нового.

Это была неприятная мысль, Тэмир заставил себя подавить ее. И в этот момент поймал на себе взгляд Забу-Дэ. Старый ханский темник смотрел на него, и что выражал его взгляд, Тэмир так и не понял.

Наконец совет, больше похожий на блеяние баранов по указке волка, закончился. А уже наступили сумерки, и к себе Тэмир возвращался, когда почти стемнело. Перед шатром дежурил Табга. Спросил:

- Ну что?

- Готовьте стрелы, и побольше, точите мечи, - хмуро проговорил Тэмир, подходя к коню.

- Что, все так плохо?

- Нет. Дер-Чи обещает, что скоро мы сожжем шатры даулетов, а их скот и женщин возьмем себе. У каждого будет по пять рабов, а наложниц - сколько сможем осилить.

- Пхе! - засмеялся парень. - Это значит, нам лучше позаботиться о своей шкуре. Как бы не потерять последнее и кости свои там не сложить.

Подошел Гырдо, он слышал разговор, но промолчал. Тэмир уже собрался сходить обойти посты, но тут Гырдо сказал:

- Сестра сказала, что твоя... - он оглянулся на шатер. - Просила старую Шертэ еще раз зайти.

Тэмир невольно застыл, вглядываясь в него.

- И что?

Тот пожал плечами.

- Ты же знаешь Давину бабку, у нее спрашивать бесполезно.

Неспокойно стало на душе, надо было обойти посты, а у него сердце не лежало уходить.

- Ты иди к ней, - мотнул головой Гырдо. - Мы с Давой и Есу обойдем всех, заодно ближе познакомимся.

- Хорошо, - кивнул Тэмир.

Он понимал, что на самом деле парни давали ему еще одну ночь. Подошел к шатру, замер на секунду, потом отцепил от пояса нагайку и повесил на полог. И только потом, чувствуя разливающийся в груди сладкий холодок, вошел.

Девушка сидела на войлоке у плетеного столика. Увидела его, тут же встрепенулась и поднялась навстречу. Глаза огромные. А Тэмир увидел, что столик перед ней пустой. Голодная? Не ела? У него сжалось сердце.

Сразу же вышел за едой и вернулся. Поставил на столик.

- Ешь.

Но она повела себя странно. Подошла к нему вплотную и положила руки на плечи.

«Что ты делаешь со мной, охин-луу? - думал он, глядя на девушку.