– Подумайте над своим поведением. Я очень хочу надеяться, что вы сделаете правильные выводы, – сухо произнесла Елена Борисовна.

– Дура, – обронил Павлик, как только дверь за женщиной закрылась. Он поднялся со своего места и как ни в чем не бывало подошел к Диме.

– Я все равно сильнее тебя. Твой папа в Африке живет и каждый день под кустик срет. Понял?

– Это твой папа под кустик срет, – выдавил Дима. Он с ненавистью смотрел на свои трясущиеся руки. Почему он так боится этого жирдяя? Почему папа с Верой не отдадут его в секцию карате? Или айкидо?! Тогда бы он показал этому Пашке!

Потоптавшись на месте, Павлик внезапно наклонился к Диме, и тот отпрянул назад, стукнувшись затылком об стенку. Он чувствовал неприятное дыхание Кашина – запах сыра и кофе с молоком.

– А я все знаю, – прошептал Паша. – Все-все-все.

Диме показалось, что его глотку вновь заполонили колючие сухари, которые никак не желали проваливаться в желудок. Все, на что он был способен, – это часто моргать, смотреть на нависающую круглую физиономию толстяка и, помимо своей воли, вдыхать гадостный запах из его слюнявого рта.

– Мне все папа сказал. Ты боишься страшных сказок. Особенно про Бабу-ягу. Уж я-то знаю.

Дима сделал глотательное движение. «Сухари» не двигались с места.

– Ты боишься всего. Ты трус. А я вам сказку не до конца рассказал.

– Паша! – позвала Ира.

Толстяк обернулся, его маслянистые глаза недобро вспыхнули.

– Я все скажу Елене Борисовне, – пригрозила она.

– Я с тобой потом разберусь, ябеда, – прошипел Павлик и вдруг громко пукнул.

– Эй, зачем пердишь, Димка? – хрюкнул толстяк, даже не меняясь в лице, словно так и было задумано.

Дима был настолько шокирован столь вопиющей провокацией, что у него отнялся язык.

– Это ты! – крикнул он, когда к нему вернулся дар речи. Павлик лишь усмехнулся с хладнокровным видом.

– Нет, ты. Все слышали.

«Уж я-то знаю» – красноречиво говорил его взгляд. Дети, угомонившиеся к тому времени, начали хихикать, тыча в Диму пальцами.

– Димка-вонючка, – добавил Павлик и театрально помахал в воздухе рукой, будто бы разгонял неприятный запах. – Ладно, слушай конец сказки. Мы все убежали домой. Димка думал, что все закончилось. Но ничего не закончилось.

– Уй… уйди от… от меня, – пробормотал Дима. Окончательно растерявшись, он начал заикаться, перед глазами клочьями взорвавшейся радуги вспыхивали разноцветные пятна.

– А когда Димка лег спать, к нему ночью прилетела Баба-яга, – все так же тихо произнес Паша. – Она схватила его из кровати и унесла в свою избушку. И зажарила. А потом съе…

– Уйди!!! – заревел Дима. Он закрыл мокрое от слез лицо своими худыми ладонями.

Паша презрительно улыбнулся.

– Тебя сожрали. Вот так. А я пошел спать, – объявил он и зашагал к кровати. Плюхнулся, укрылся одеялом под самую шею.

– Вот так, – повторил Павлик уже без улыбки. – А ты сиди на стуле. Ты же трус. А я ничего не боюсь.

Дима не двинулся с места. Съежившийся и сгорбленный, он словно мгновенно усох, уменьшившись в размерах. Судя по вздрагивающим плечам, он продолжал плакать, но только беззвучно. Побледневшая Ира не сводила глаз с его худенькой фигурки, и ее маленькие пальчики медленно сжались в кулачки.

* * *

После «тихого часа» был полдник. Елена Борисовна вела себя так, словно ничего не случилось, отчего Диме было почему-то вдвойне обиднее. Возможно, это потому, что воспитательница даже не наказала Павлика, когда он ушел спать, вместо того, чтобы сидеть на стуле и «думать над своим поведением».

Как только с полдником было покончено, тут же началась предпраздничная суета. Вдруг разом нагрянули родители маленьких выпускников, помогая им переодеваться в костюмы (мальчики были мушкетерами, девочки – принцессами). Забежала и Вера, сестра Димы. Она вечно куда-то торопится – то на учебу, то на работу, то в парикмахерскую… Вот и сейчас она тоже куда-то собралась, хотя вид у нее был расстроенный. Помогая застегивать Диме пуговицы на манжетах, она сообщила, что не сможет быть на празднике из-за каких-то неприятностей на работе. Поцеловав брата, она добавила, что на праздник, скорее всего, придет папа. А она сможет освободиться только вечером, и они все вместе поужинают.

(скорее всего, придет папа)

Несмотря на юный возраст, Дима уже знал, что это неприметное с виду «скорее всего» означало одно из двух – вероятность появления папы на празднике близка к нулю, либо он не придет вовсе. «Скорее всего» также имело следующий подтекст – папа снова начал пить. И наверное, будет пить до вечера, пока не ляжет спать.

Дима вздохнул. И без того плохое настроение испортилось окончательно. Сзади его кто-то тронул за плечо. Он обернулся и улыбнулся, увидев Иру.

– Смотри, какое у меня красивое платье, – гордо сказала она, повернувшись вокруг своей оси.

– Да. Ты красивая, – выдавил Дима.

Тем временем Елена Борисовна сказала, чтобы дети построились в ряд.

– Как только в актовом зале заиграет музыка, начинаем идти, – добавила она. Достав помаду, женщина быстро «освежила» губы.

Дима робко встал рядом с Ирой.

– Ты куда пойдешь после детского сада? В школу? – спросила девочка, и Дима кивнул.

– А ты? – спросил он.

Ира задумчиво посмотрела в окно.

– Не знаю. Я живу далеко. Я бы тоже хотела пойти в школу.

Дима озадаченно почесал затылок.

– А… кто к тебе придет на праздник?

– Бабушка, с которой я здесь живу, – сказала Ира.

Дима неоднократно видел эту бабушку. Он еще был очень удивлен, насколько старой та выглядела. Согнутая пополам, с палкой, старушка ходила так, будто вот-вот упадет, казалось, подуй ветер, и ее унесет, как бумажку. Другие бабушки, приходившие забирать ребят из сада, были хорошо одеты, молодые, стройные и с красивыми прическами. А бабушка Иры была похожа на бомжиху. Так Вера сказала его папе, но заметив, что Дима слушает их разговор, резко сменила тему. Диме было неудобно спрашивать Иру, кто такая бомжиха, и лишь потом он узнал, что это бедные люди в грязной одежде, которым негде ночевать. Но Ирина бабушка жила в квартире, и одежда у нее была не такой уж и грязной. Не совсем новой – да, но не грязной.

Ира вздохнула. Так жалко, что вторая бабушка не может приехать. Она очень старенькая. Бабушка говорит, что она прабабушка, но я все равно их бабушками называю.

– Жаль, – посочувствовал ей Дима. Он украдкой взглянул на нее.

– Ира?

Они встретились взглядами.

– Мы будем дружить после праздника?

Девочка улыбнулась.