– А должно? – Я переводила взгляд с Хельги на главу видящих, а Саймон смотрел на меня долгим таинственным взглядом.

Мама Греты внимательно разглядывала мою кожу, то и дело поворачивая руку то тыльной стороной ладони, то внутренней.

– Не может быть! Саймон?– И посмотрела на мужчину так, будто он скрывал тайну, но не сказал ей.

– Я и сам в шоке. – Брови мужчины на миг приподнялись домиком, а потом на губах засверкала улыбка.

Вот только она скисла, как только он посмотрел на мое правое запястье.

Кажется, до меня немного стало доходить, что здесь происходит…

Точно такую же реакцию окружающих я наблюдала, когда какая-нибудь зарубежная звезда прилетала в столицу. Кумир выходил к фанатам в окружении охраны, но никто не мог подойти к актеру ближе, чем на пять метров. Поклонники проявляли свою любовь на расстоянии: брови фанатов приподнимались, а глаза становились чуть влажными при взгляде не их идола. Красочные плакаты на иностранном языке пестрили в толпе, а подушечки пальцев оставляли мокрые следы пота на заготовленных листочках для автографа. За место в первом ряду острые локти впивались в бока соседей.

И как же видящие напоминали мне фанатов на встрече со звездой! К Саймону тоже никто не подходил близко, будто рядом с ним стояла невидимая охрана, но все тянулись к нему, как растения к солнцу.

Все косые взгляды на меня могли быть связаны не только с тем, что я опасная иномирянка, но и с тем, что я находилась близко к Саймону. Там, куда никто не мог ступить. А уж после того, как мужчина прикоснулся ко мне у всех на глазах, сомнений не осталось. Все его поведение, весь шок в колодце, все его вопросы об ожогах теперь стали иметь смысл.

Я совсем другими глазами посмотрела на мужчину, и мое сердце превратилось в изюминку – стало маленьким и скукоженным. Я фальшиво улыбнулась:

– До тебя никто не может дотронуться?

– Да. – И у Саймона очень интересно опустился один уголок губы, а второй приподнялся, будто он не мог определиться с тем, что испытывает.

Я подняла руку вверх, но потом передумала говорить и развернулась к Хельге как раз в тот момент, когда она обратилась ко всем:

– Этот двойной праздник нужно отметить!

И знаете, видящие умеют закатывать пир на весь мир!

В своей голове я рисовала их похожими на наших гадалок-экстрасенсов, но здесь же передо мной сидели абсолютно обычно одетые люди без экстремальных причесок, с нормальным цветом волос и без ритуальных аксессуаров. Да и темы за столом хоть и были рабочие, но обсуждались так просто, будто это была обыденность.

Языки видящих развязывал алкоголь, и я узнала, что в этом мире к ним обращаются так же часто, как к врачам. Что человеку, не связанному нитью, видящий может подсказать действия, которые поведут по определенному алому пути.

– Значит, это не единственная связь двух половинок? – С моей груди будто камень сняли.

Если это так, то я разорву нить, что ведет к этому грубияну Версу!  Мало того, что он видит только внешность, так еще опасен для меня, словно радиация.

Саймон сидел напротив меня, мало участвовал в разговоре, больше слушал. Его взгляд из-под напряженных бровей то и дело скользил от моего правого запястья к лицу и обратно, а плечи казались безумно напряженными, поэтому, когда он вдруг резко поднял голову и посмотрел прямо на меня, я вздрогнула.

– Нет. Все можно изменить. Без тебя мы могли только подсказать людям, как поступить, чтобы связать себя с наилучшим, на их взгляд, вариантом, но ты другой случай. Ты можешь развязывать нити.

– А дальше? Что происходит потом? Нить снова свяжет Грету?

– Тридцать лет назад нити снова появлялись, но никогда не связывали людей, чью связь разорвали. – Саймон посмотрел на мою нить, будто на слизня под гнилой деревяшкой.

Я обвела задумчивым взглядом видящих, что жадно вслушивались в наш разговор, и спросила будто у всех, оглядывая столики:

– А я сама могу разорвать свою связь?

Неожиданно Саймон протянул руку через весь стол и прикрыл своей ладонью мою. Всего на миг, потому что я тут же убрала руку под стол.

– Я сделаю все, чтобы порвать эту нить.

Звучало очень многообещающе. Надеюсь, мне не придется делать что-то из ряда вон выходящее.

Весь вечер наши с Саймоном взгляды встречались. Я постоянно думала о словах мужчины, а в голове то и дело сверкали вспышки предположений, одно другого бредовей. Хотелось поговорить наедине, чтобы уже узнать, к чему быть готовой, но нам не давали и шанса.

После нескольких стопок горячительного пришло сообщение от Бернарда, что Грета чувствует себя заметно лучше, и это вызвало восхищение видящих больше, чем если бы потолок заискрил северным сиянием. Все пустились в пляс, уже больше не сторонились меня и от души поздравляли, при этом хитро поглядывая на меня и Саймона.

У меня на душе будто два чувства качались на качелях. Сейчас перевешивало душевное удовлетворение, что помогла бедной девушке, но стоило мне посмотреть на алую нить на запястье, как свою силу набирало ощущение, похожее на скрежет кошачьих когтей по душе. Я даже сама не могла дать ему название.

– Неужели и нашему главе посчастливилось? – Меня схватила полная девушка и утащила в человеческую приплясывающую змейку.

– Саймон, ну не без препятствий! – услышала я краем уха, как кто-то обращался к мужчине, сидящему за столом. Он не танцевал, боясь задеть людей и повредить им.

Я морщилась в ответ на подколки, растягивала губы в ухмылке, чем напоминала себе лицо восточных народов, и молчала. Здесь было единственное место, где я была в относительной безопасности, и я не собиралась делать глупости.

Когда раскрасневшиеся и разгоряченные мы с Хельгой наконец присели, она в порыве чувств обняла меня и спросила:

– Какие у тебя планы?

Саймон положил руки с локтями на стол и подался лицом вперед, Даже голову чуть в сторону повернул, чтобы не пропустить ни слова. Я же обвела взглядом видящих, чувствуя внутри легкую дрожь, глубоко вдохнула воздух, полный праздничного разгара, и сказала:

– Не знаю. Скажу честно: хотела попросить у вас убежища на несколько дней, пока не придумаю, как быть дальше.

Уголки губ Саймона дрогнули, а Хельга широко улыбнулась и хлопнула по столу.

– Оставайся хоть навсегда! Моя комната в твоем полном распоряжении.

Саймон провел рукой по волосам, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

– Работай на нас.

– Быть видящей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Быть собой.