Как только Вик выходит за дверь, я падаю назад в кресло и прикрываю глаза.

Провожу кончиками пальцев по гладкой поверхности подлокотника, а перед глазами вожделенное тело. Я чувствую бархат ее кожи, и мне хочется реветь, как раненному зверю. Меня так разрывает изнутри, как будто я, сука, провел с ней лет десять, а потом она трахнула моего брата и свалила с моими деньгами. Что за хренова одержимость девкой? И было бы еще по кому крыше ехать. Усмехаюсь, вспоминая, как мама спросила:

― Она достойная девочка?

Достойная, блядь. Достойная трахнуть ее в задницу и по-быстрому перепихнуться. Достойная отсосать мне сразу, как только входит в мою квартиру. А теперь еще достойна того, чтобы я размазал ее по стене.

Нет, большую истерику вызывает слово «девочка», которое мама к ней применила. Эта девочка сосет, как пылесос. Она трахается так, как будто прошла через десяток мужиков. Но, черт, как же не хочется представлять себе, что она была с кем-то еще. Я могу выдержать максимум одного придурка, который лишил ее девственности. Все остальное принадлежит мне.

Я вскакиваю с кресла, срываю пиджак со спинки и несусь на выход, набирая по дороге Тима.

― Привет, воротила, ― здоровается он расслабленно.

― Ты где?

― Дома, ―отвечает он. Тон голоса тут же меняется с шутливого на серьезный. ― Что случилось?

― Ты с Ольгой помирился?

― Не-а.

― Тогда с тебя бухло, а с меня ― шлюхи. И достань белого, сегодня надо оторваться.

― Опять накрыло? ― спрашивает он серьезно.

― С головой.

― Без белого, брат.

― С белым. Или я ищу другое место.

― Ладно, жду тебя, ― со вздохом отвечает Тимофей, и я отсоединяюсь. Тут же набираю Марата.

― Привет, Олег, ― произносит он, отвечая на втором гудке.

― И тебе не хворать. Марат, нужна рыжая и брюнетка.

― Пошел ты нахер, друг, ― отвечает он. ― В прошлый раз ты мне так рыжую помял, она неделю отходила.

― Дай угадаю: а потом просила еще?

Марат смеется.

― Нет, эта не просила. А вот та, которая была до нее…

― Она брюнетка. Тиму подойдет. А мне рыжую.

― Не-е-ет, ― тянет он. ― Она была брюнеткой. А теперь угадай, какого цвета ее волосы?

― Годится. Заеду в течение получаса. Идет?

― Конечно, идет. Жду.

Я уже знаю, что буду делать с этой рыжей. И даже хорошо, что у нее нет веснушек и не такая алебастровая кожа. Что она не пахнет так, как пахнет моя Бестия. Что у нее не грудной, хрипловатый голос и не такие пронзительные янтарно-зеленые глаза. Мне достаточно волос, чтобы представлять себе, что раком я поставил Беллу.

Саундтрек к главе: Hamm Ali & Navai – Сколько не виделись мы

Я быстро сжимаю и разжимаю кулаки, встряхиваю руками и делаю глубокий вдох. Вскакиваю с места и становлюсь лицом к окну, всматриваюсь в темноту. Сердце грохочет в груди так, что я, кажется, могу ощутить эхо этого грохота в горле и в ладонях. Я слышу, как хлопают дверцы машины, потом шаги, хлопок входной двери, шаги по коридору… Я вцепляюсь в подоконник так сильно, что белеют пальцы. Меня ведет.

Последний вдох ― и дверь за моей спиной открывается.

– Олег Сергеевич, ― зовет меня Виктор, а я не могу повернуться, все тело словно одеревенело. Я не вижу и не слышу бестию, но чувствую ее близость. Каждый волосок на теле становится дыбом, и кожу покалывает.

Брови сами собой сходятся на переносице, я делаю над собой усилие, поворачиваюсь и застываю на месте. Виктор стоит у двери, а перед ним моя Бестия. Но не она привлекает мое внимание. Она обнимает маленькую девочку, которая жмется к ноге Вари и пытается спрятаться за пышной юбкой. Мои глаза расширяются. Я перевожу растерянный взгляд на Виктора, и тот поджимает губы.

– Вы прочитали информацию, которую я прислал?

– Не полностью, ― сдавленным голосом отвечаю я.

– Жаль. Ну, я поехал.

– Завтра созвонимся.

Он кивает, пожимает мне руку и выходит из кабинета, оставив меня наедине с Бестией и ребенком. Я всматриваюсь в испуганную девочку. Она так чертовски сильно похожа на Бестию. Дочь? Сестра? Перевожу взгляд на лицо Вари. Ее глаза горят огнем. Не будь здесь ребенка, она бы, наверное, бросилась на меня с кулаками. Ее ноздри раздуваются, а губы крепко сжаты.

– Это кто? ― спрашиваю я, снова глядя на девочку.

– Мама, пойдем.

Девочка хватает Бестию за юбку и пытается утянуть в сторону двери.

Мама? Мама?!

Провожу по волосам рукой и тяжело выдыхаю. Внезапно весь мой запал наказать Бестию куда-то испаряется. То ли от облегчения, что я вижу ее перед собой. То ли от того, что она явилась на казнь с ребенком за руку.

– Нам надо поговорить, Варя.

Ее имя буквально скатывается с моего языка, заряжая пространство электричеством. Не знаю, что в этом есть такого, но я понимаю, что обстановка снова накаляется.

– Мы не можем при ней, ― кивает на дочку Бестия.

Меня омывает горячей волной. Я так давно не слышал этот голос. Хочется закатить глаза и отдаться этому ощущению.

– Стас!

Девочка делает еще один шаг к матери за спину. Открывается дверь, и охранник появляется на пороге кабинета.

– Позови Лидию Павловну.

Он кивает и выходит. Все время до появления экономки мы с Бестией сверлим друг друга взглядами, ведя немую беседу. Я рассказываю этой суке, что готов разорвать ее в клочья, как только за ее дочкой закроется дверь кабинета. Она отвечает тем, что хер я теперь что получу от нее. Это мы еще посмотрим.

В кабинете появляется экономка и с интересом смотрит на девочку, а потом на меня.

– Лидия Павловна, заберите, пожалуйста, девочку на кухню. Накормите ее булочками, которые вы испекли.

Дочка Вари вскидывает голову и смотрит на мою экономку горящими глазами.

– Мама, мозно мне булочку? ― спрашивает она. В другой ситуации ее косноязычие могло бы умилить, но я слишком накручен.

Варвара присаживается на корточки и берет малышку за плечи. Она улыбается, а меня ведет. Ни разу я не видел у нее такой улыбки. Хочу себе такую! Для меня!