– Серый, стой, ко мне – закричал я – ко мне, ко мне дурень!

Пес затормозил, обернулся на секунду, и опять рванул за остальными. Они стремительно неслись навстречу своей смерти, странно, но местное зверье и с места не сдвинулось, все только встали и внимательно смотрели на приближающихся новичков, как будто ждали, пока новенькие не пересекут какую-то зловещую черту.

– Стой, Серый, стой, ко мне – что есть сил, заорал я вслед.

– Поздно, хана твоей псине – раздалось позади меня. Сказано это было так спокойно и буднично, что меня покорежило, я развернулся, чтобы заехать в рожу этому наблюдателю, но впереди раздался собачий визг, все, началась бойня. Возле черных скал все смешалось в один клубок, из которого вылетали какие то тени и опять бросались обратно в кучу, ветер принес обрывки предсмертного хрипа, собачий рев разом покрыл все вокруг, заглушая прибой. Я еще раз обернулся, стараясь рассмотреть в толпе маму с дочкой, но, слава Богу, их нигде не было видно.

– Смотри-ка, кто-то вырвался – произнес кто-то из наблюдателей.

От места побоища к нам навстречу летела какая-то точка, с десяток таких же бросилось за ней, но рассмотреть беглеца было невозможно. Они настигли его, завертелась собачья драка, но герой опять отбился и рванул к нам. Солнечный зайчик, пару раз сверкнул на нем, и я понял, что это Серый, это от его каштановой спины отражается солнце.

– Стой, стой идиот, разорвут же – закричали мне в спину, но мне было все равно, во мне кипела страшная злость и к этому расчетливому зверью и к этим людям, спокойно взирающим на эту местную достопримечательность. Слева от меня шел какой-то забор с колючкой, краем глаза я увидел часового на вышке, он что-то кричал мне и махал руками. Серый, теперь я его ясно видел, летел ко мне навстречу изо всех сил, за ним неслась местная кодла, до него оставалось не больше сотни метров, когда его опять сбили с ног. Огромный лохматый черный кобель ударил его сбоку, валя на спину, и накрыл его своей тушей, тут же подоспели другие, раздался страшный предсмертный собачий визг. Дальше все понеслось как во сне. У меня в руках оказался обломок металлического уголка, видно подобрал сходу, не раздумывая, я ударил по черепу первой же подвернувшейся мне собаке, собачьи мозги разлетелись в разные стороны. Руками и ногами я стал расшвыривать в разные стороны эту кучу, висевшую на Сером, отбиваясь от злобной своры, пока не добрался до их вожака. Он повернул ко мне свою окровавленную морду, отрываясь от глотки Серого, тот лежал мешком, и спокойно посмотрел мне в глаза, оценил, и не раздумывая, прыгнул на меня. Ударом уголка я сшиб его в сторону, но остальные поняли команду своего командира. Собачьи клыки рванули меня сзади, под коленом, мне вцепились в руки, я закрутился на месте, раздавая удары направо и налево, и думая только об одном, не упасть, не упасть. Сильный толчок в грудь опрокинул меня на спину, каким-то чудом я успел перевернуться на живот и закрыть лицо руками. В затылок мне дыхнуло мерзкое зловоние звериной пасти, дикая боль била по ногам, по шее, теряя сознание, я закричал, что было сил. Откуда-то, издалека, грохнул выстрел, еще один, потом рядом, как будто бы над ухом ударил Калашников, раздался собачий визг, и все стихло. Я не мог двинуться, все тело горело как в огне. Послышались крики, приближающийся топот, опять ударила автоматная очередь.

– Исламбеков – раздался надо мной властный голос – добей эту сволочь. Грохнул одиночный выстрел, рядом со мной что-то захрипело, забулькало. Меня осторожно перевернули на спину, в лицо ударил водопад.

– Жив – на меня смотрел капитан, по погонам из ВВ, рядом с ним еще два бойца шумно отдувались от быстрого бега.

– Жив – прохрипел я, слизывая воду с лица, – дайте попить.

– Дадим, дадим по первое число, – пошутил капитан и повернулся к стоявшим рядом солдатам – Каримханов, дай фляжку и бегом за носилками и людей еще возьми, бугай здоровый, не унесем.

– Ты прапор совсем дурак – капитан осторожно приподнял меня за шею и прислонил фляжку к губам – куда тебя хрен понес, опоздай мы, от тебя и подметок бы не осталось, это же зверье натуральное.

Он пнул ногой куда-то в сторону, превозмогая боль, я повернул голову и увидел рядом с собой черного вожака, лежащего в луже крови. В оловянных глазах его застыла смертельная злоба, с прикушенного языка еще сочились капельки слюны. Рядом с ним валялись трупы еще двух собак, а дальше лежал Серый. Я попытался посмотреть на свои ноги, но боль волной пошла по всему телу, я выгнулся и застонал.

– Терпи парень – капитан насильно уложил меня – лежи, не дергайся, сейчас мы тебя в санчасть потащим.

– Что у меня там – простонал я.

– Ничего у тебя там – ответил капитан, вытаскивая из кармана платок и засовывая его мне за шею – порвали тебя, особенно ноги, лежи спокойно, чтобы от болевого шока не загнуться. Повезло тебе, что на вышке Ислам стоял, он у нас стрелок известный, молодец, догадался без команды пальнуть, если бы он эту черную образину с первого выстрела с тебя не снял, сожрали бы тебя без остатка.

Я хотел поблагодарить стоявшего рядом солдата, напрягся, но боль опять запульсировала, да так сильно, в глазах замелькали светлячки, и я провалился в темноту.

Очнулся на койке, рядом медсестра капельницу прилаживает, слабость, рот открыть не могу, весь в поту, как бычок в томате.

– Очухался герой – сестра с одного раза нашла иглой вену – лежи молча, сейчас доктора приведу.

Через пять минут в палату вошел старший лейтенант, положил на тумбочку пачку документов и присел на стул рядом со мной.

– Как самочувствие – задал он неожиданный вопрос.

– Ничего – отвечаю, только слабость и мокрый весь, как лягушка, переодеться бы мне, а то, как дите малое.

– Что дите, так это прямо в точку – засмеялся он в ответ – а что мокрый, не мудрено, трое суток в жару провалялся, интоксикация у тебя братец была страшная, температура за сорок два, собирались уже в госпиталь, на переливание крови тебя отправлять.

– Что со мной – спросил я – что с ногами, саднит страшно.

– С ногами, как ни странно, все в порядке, – ответил он – еще побегаешь, как давеча, а вот на