Экран мигает, показывая рыжеволосую женщину, идущую по мощеным улочкам.

– Одни звали ее ведьмой; другие считали провидицей.

Женщина улыбается, наклоняясь, чтобы погладить собаку, и косится на женщин, которые скептично наблюдают за ней из дверного проема в противоположной части улицы.

Разве не всегда так с могущественными женщинами? Нас либо боятся, либо боготворят. Вилы или розы.

Среднего не дано.

Экран кружится, и голос продолжает:

– Поначалу ее прегрешения были невелики – она показала свою силу ординару. Утром к ее двери был прибит лиловый бутон. Волчий аконит. Королева ядов. Цветок смотрителей. Она знала, что это значит. Знала, от кого это послание.

Отец рассказывал мне легенду, но меня пленила картинка на экране – как женщина протягивает руку к бутону на гвозде. По ее испачканной в грязи руке течет сок. А затем она улыбается.

Улыбка расцветает в смех.

– Если она не убьет себя, смотрители сделают это за нее. Но она их не боялась. Она сняла цветок с гвоздя и поставила его в вазу у окна, а еще начала растить их в своем саду. Несмотря на холод и тот факт, что по ночам изморозь покрывала окно поцелуями, цветы выросли.

Женщина садится в саду и изучает бутоны. Я пытаюсь понять, что я вижу, мысли в голове кружатся.

Зачем они это показывают?

Остальная часть истории мне известна – я зачитывалась ею до тех пор, пока страницы папиного блокнота не загнулись от нервного вождения пальцами по краям.

– Ее следующий проступок неизвестен, но его хватило, чтобы одной морозной ночью через ее окно влез потрошитель.

Я могла бы рассказать эту историю даже во сне. Иногда я так и делаю.

Следующим утром горожане вышли на площадь и обнаружили его тело рядом с замерзшим фонтаном…

С аконитом во рту и широким, улыбчивым порезом через все горло. Ее собственное послание, по всей видимости.

Смотрители отправили еще одного.

Его тело тоже оказалось на площади.

Так продолжалось семь дней. Семь потрошителей, семь трупов. Ординары были напуганы и ничего не понимали, но аномалы знали, что это значит. Вскоре смотрители поняли, что чем больше они заставляли ее молчать, тем громче она становилась.

В Брашов приехало больше аномалов. Что-то в Королеве ядов внушало им свободу – в женщине, которую смотрители не могли убить. Некоторые из них – Аконитовый двор, как они себя прозвали – начали показывать свои способности ординарам.

В моей голове зарождается странная мысль – недостающий кусочек пазла, – а две девушки в зеленых платьях идут навстречу друг другу, их ладони постепенно сближаются, пока история достигает апогея.

– Начиналось все с малого. Миазм и визуал устроили публичную дуэль на городской площади. На следующий день та наполнилась зрителями. Люди хотели увидеть еще.

Экран показывает двух мужчин – блондина и лысого с татуировками на черепе, – сражающихся на мостовой. Миазм поднял руки, и в сторону визуала полился зеленый свет, а тот, в свою очередь, создал взмахом руки портал и вышел позади миазма. Визуал пошевелил пальцами и так быстро сотворил клинок, что миазм даже не успел обернуться, прежде чем ему приставили лезвие к горлу.

– Они хотели увидеть созданий, подобных себе, но лучше.

Проекция показывает быстро сменяющиеся бои аномалов. Я замечаю камнекожего и вэйпера, но других не узнаю. Понятное дело, что список моего отца был неполным, но я и не представляла, что мои знания настолько скудны.

Я начинаю поворачиваться, но голос меня останавливает. Не знаю почему. Конец истории мне известен. Зачем его видеть – не ясно.

Но я будто прирастаю к месту.

– И они начали драться. Вскоре аномалы переместились с городской площади на поле и построили трибуны. Это переросло в нечто большее. Поговаривают, что Королева ядов присутствовала на каждом турнире. И там, прямо под ее взглядом, мир впервые открыто увидел нас. Именно тогда мы вышли из мифов и ступили на мостовую. Как это всегда бывает, какое-то время все было прекрасно. Прошла пара месяцев – ничего не происходило. Ни трупов, ни цветков. Просто тишь да гладь, будто затянувшийся вдох. Турниры продолжались. Аномалы бесстрашно ходили по улицам, и Королева ядов была нашим символом – нашим освободителем. Она, судя по всему, не думала об этом в таком контексте и продолжала посещать таверну, обзаводиться любовниками и разгуливать по улицам босой. Ее волосы цвета крови по-прежнему подхватывали снежинки, будто ничего не изменилось. Никто не знает, как это произошло. Хоть город и полнился аномалами, смотрители никому не показывались на глаза.

Экран затягивается черным клубящимся дымом.

Но когда он растворяется, я задерживаю дыхание.

– Следующим утром ее обнаружили посреди площади с открытыми, мутными, уже покрывающимися коркой льда глазами. А вокруг нее выложенные идеальным кругом – бутоны аконита. Во рту – семь цветков.

Я хочу отвернуться, но вид яркой рыжеволосой женщины, неподвижно лежащей в снегу, не дает мне отвести взгляд от экрана.

Из колонок раздается мужской голос:

– Уверен, смотрители считали, что на этом все закончилось. Уверен, они думали, что после такого никому не хватит глупости бросить им вызов. Но они ошибались, поскольку кое-что произошло – аномалы вкусили солнечный свет и устали от тени. Повсюду начали организовываться турниры. Но смотрителям не понравилось, что мы пристрастились к свободе.

На проекции отражается сцена, от которой замирают трибуны. Люди в капюшонах, со скрытыми лицами и цветком королевы ядов в руках.

Смотрители.

– Всего за одну ночь они взяли на вооружение каждого аномала в своем арсенале, чтобы уничтожить всех, кто когда-либо сражался на турнирах. Заря омыла своим светом головы на пиках с аконитом во ртах – предупреждение от самого главы смотрителей, Ивана Илерии. С тех пор мы жили в страхе.

Девушки опускают руки, и экран тускнеет. В клетке появляется силуэт мужчины. Это он говорит. Его голос спокойный и уверенный.

– Они использовали магию всех своих людей вместе взятых, чтобы создать правило, по которому мы не может показывать свою силу ординарам. И с того дня мы придерживались этого правила. Наши руки были связаны, но мы все равно боялись смотрителей. Любой проступок мог оповестить ординаров о нашем существовании, что привело бы к цветку королевы ядов на нашей двери. Но тем дням пришел конец. – Тут на него падает свет прожектора, и во мне вспыхивает узнавание. Я уже видела его прежде. Пока я пытаюсь понять где, мужчина улыбается.

Комната наполняется аплодисментами, и меня озаряет.

Анания. Анания Вентра. Соблазнитель русалок с обложки журнала из автобуса. Тот парень с недвижимостью. Он аномал? Он. Наверное, это о нем говорила Тесса. Теперь я понимаю.