— Иди сюда, Дарон, не докучай гостю, — Бехруз подозвал мальчика к себе, и голос его сорвался. Ливианне вдруг показалось, что у Дарона будут неприятности из-за того, что она предпочла остаться сидеть с ним у колодца, чем пойти на пир к деревенскому царьку.

— Дарон рассказывал мне, что его отец был другом бессмертного Аарона...

— Малыш хвастун, — пренебрежительно хмыкнул Бехруз. — Не тратьте на него свое время, господин. А ты, Дарон, иди немедленно сюда. Твоей матери не понравится, что ты мешаешь незнакомым людям. Лучше позаботься о ней, чем целый день прохлаждаться!

Дарон вышел из тени колодца, опустив голову.

— Она даже не замечает, есть я дома или нет, — сдавленным голосом пробормотал он.

— Что с твоей матерью?

— Летняя лихорадка, — ответил вместо Дарона Бехруз.

— А кто за ней ухаживает?

Богатый крестьянин пожал плечами.

— Тут уж ничего не поделаешь. Ее заворачивают в мокрые пеленки. От такого половина женщин умирает. Некоторые сходят с ума, и их приходится сажать на цепь. Она была тупой коровой, и боги покарали ее. Бессмертный дважды присылая ей подарки. Она могла стать богатейшей женщиной в деревне, но она отказалась от всего и отослала обратно. А теперь лежит в грязной постели одна, с лихорадкой. Такова расплата за высокомерие. Она...

Массивный клинок свистнул, отрубая руку, в которой Бехруз сжимал цел.

— Вы говорите о жене друга бессмертного.

Бехруз в недоумении уставился на окровавленную культю. Никто из остальных мужчин не стал угрожать Ливианне, не произнес ни слова. Напротив, они отступили, и предводитель остался совсем один.

— Запомните мои сжим как следует, крестьянки. Половина тех, кто навлекает на себя мой гнев, умирает сразу. Так что сегодня у вас счастливый день, хотя в данный момент вам может казаться, что это не так. Как только я улажу слои дела, то вернусь сюда. И если мать Дарона будет мертва, вашему счастью наступит конец. Может быть, вы и самый богатый крестьянин в этой деревне, но вы увидите, что этого недостаточно» чтобы защититься от моего гнева. И радуйтесь, что здесь нет ни Аарона, ни Ашота. Они далеко не так терпеливы, как я, — она опустила руку на плечо Дарона. Мальчик вздрогнул от ее прикосновения, не отводя взгляда от культи, которую прижимая к груди Бехруз.

— Такова воинская справедливость, Дарон. Для нее не нужны слова. Все происходит быстро и кроваво. Хорошенько подумай, хочешь ли ты идти путем меча. Он сделает тебя таким же, как я.

Ливианна подошла к одному из крестьян, тут же выпустившему из рук цеп.

— Не надо меня рубить, я здесь не по своей воле!

Она взялась за тонкий кожаный ремешок, которым был подпоясан крестьянин, расстегнула его. Затем обернулась к Бехрузу.

— Руку!

Из культи сильным фонтаном била кровь. Обмотав ремнем предплечье, она затянула его потуже и остановила кровотечение.

— Советую вам обращаться с Дароном так, словно он ваш родной первенец. А теперь убирайтесь прочь. Песчинка в глазу приятнее, чем ваш вид.

Бехруз бросил на нее полный ненависти взгляд и ушел, а один из его спутников поднял отрубленную руку, словно она еще могла на что-то сгодиться.

— Иди к матери, Дарон. В одном этом он был прав. Тебе следует быть с ней рядом. Она почувствует твое присутствие, и это придаст ей сил. Быть настоящим мужчиной значит защищать слабых. Ты ведь хочешь быть мужчиной, правда?

— Конечно! — Было видно, что Дарону понравился предлог, позволявший ему сбежать. Мальчонка мгновенно скрылся в одном из пыльных переулков. Остался только тощий пес. Когда Ливианна вернулась к колодцу, он вышел и стал жадно слизывать с земли кровь.

«Может быть, стоило вести себя сдержаннее», — подумала она. Но так эльфийка могла быть уверена, что Дарон и его мать выживут. Однажды они ей пригодятся. Отличный способ давить на бессмертного Аарона. Когда придет час, она вернется сюда.

Ливианна наполнила бурдюк водой, запрягла лошадей и покинула деревню, на которую навела страх, ради того, чтобы отправиться в место, которое пугало ее.

Они были здесь!

Вход в Запретную долину преграждал массивный забор. В тех воспоминаниях, которые она украла у Аарона, стены не было. Был лишь страх... И этот же страх сейчас испытывала Ливианна. В этой долине затаилось что-то очень злое.

До стены было еще около мили, но эльфийка уже чувствовала мрачную ауру этого места. Ей потребовалось полтора дня, чтобы добраться сюда из Бельбека. С последними лучами заката, догоравшего под кроваво-красными облаками над горной грядой, она спрятала боевую колесницу за выступом скалы и привязала лошадей к засохшей сосне таким образом, чтобы у них была возможность пастись. Животные нервничали, били копытами и стегали себя хвостами.

Ливианна держалась в тени скалы, осторожно приближаясь к стене, которая на вид была новой. Побеленная, она была отлично видна даже в надвигающихся сумерках и возвышалась более чем на десять шагов. Линию обороны держали три массивные сторожевые башни. На той стороне, что была повернута к ней, виднелись конюшни и большой укрепленный дом. Будь твердыня возведена в другом месте, все эти строения находились бы по ту сторону стены, где их защищали бы еще и склоны обрамлявших долину гор. Но назначение этой крепости было иным — держать в узде то, что таилось за стеной. Кроме того, в Проклятую долину не должен был войти никто, будь то намеренно или случайно.

Ход на крепостной стене не был подсвечен огнями, не было их и в башнях. В доме — даже ни огонька свечи. Неужели цитадель заброшена?

Продолжая прятаться, Ливианна осторожно подобралась к стене. В воздухе витал сладковатый залах разложения. На песке эльфийка заметила лисий след, ведущий к воротам. Ливианна решила положиться на свою маскировку. Она по-прежнему была одета как воин и могла выдать себя за посланника бессмертного, однако подозревала, что нужды в этом не будет.

Ливианна вышла из тени. За ее спиной над горизонтом всходила луна. Ее серебристый свет отражался в широких железных петлях массивных ворот, которые были слегка приоткрыты.

Ее не окликнул стражник, когда она подошла ближе. Чем меньше оставалось до стены, тем больше следов ей попадалось. Кроме лисы, здесь бывали и дикие собаки, а может, и волки. Следы вели к темному дому, к конюшням и дверям башен. Но ни единого — к воротам.

Запах смерти усиливался, а вместе с ним росло и неприятное чувство, что она оказалась в месте, не созданном для смертных. В том числе и для детей альвов! Что же за люди могли нести стражу на этой стене, в такой глуши? Что держало их здесь?

Услышав странный звук, словно что-то волокли по земле, Ливианна замерла и обнажила свой серпообразный меч. Осторожно обернулась к длинному бараку, в котором были устроены конюшни. В тени дверей что-то шевельнулось.