Ливианна провела рукой по всклокоченным волосам Дарона.

— Я уверена, однажды к тебе будет приковано все внимание бессмертного. Ты особенный, — эльфийка решила, что как только начнется война, она приедет сюда и заберет мальчишку.

Тем временем на деревенской улице показались другие дети. Они робко приближались к ней, когда из домов начали звать их. Открывая двери, матери торопливо подзывали их к себе. Что так растревожило жителей деревни? За время пути Ливианна не раз встречалась с воинами, все они выглядели в точности как она.

— Ты собирался рассказать мне о своем отце, — напомнила она, оборачиваясь к Дарону. Судя по всему, он единственный здесь ее не боялся. Может быть, он и мягкий на вид, несовершенный сын человеческий, но сердце у него храброе. Оставив меч у поилки, она подошла к лошадям.

— Мой отец сражался на высокогорной равнине Куш, спина к спине с бессмертным Аароном. Когда лувийские элев ванты смешали строй, он подхватил золотой львиный штандарт и защищал его от врагов.

— Элев ванты? — недоверчиво переспросила она, распрягая коней и ведя их к поилке.

— Здесь у нас об этих страшных животных знают только мудрецы, — по лицу Дарона было видно, что он рассказывал эту историю уже не раз. Он продолжал, и тон его стал несколько высокомерным. — Это такие чудовища размером с дом, а на лице у них хвост. У них есть всего два зуба, но они вырастают очень длинными и торчат изо рта, словно копья. А когда они атакуют, то хватают того несчастного, кто попался им на дороге, своим хвостом, и насаживают на свои длинные зубы. Иногда на зубах у них висит по три-четыре убитых, но потом голова становится слишком тяжелой и идти дальше они уже не могут.

Лошади пили, а Ливианна пристально разглядывала мальчишку. Дарон все говорил и говорил. О штандарте со знаком льва, о чудовище с хвостом на лице. Он действительно верил в эту историю! И вдруг он оборвал свою речь на полуслове, посмотрел на нее.

— Ты тоже сражался там?

— Это был кровавый бой, — только и ответила эльфийка. Тот день она видела в воспоминаниях Аарона. Элефантов, или слонов, пересекших сухое русло реки, и ту бойню, которую учинили немногие уцелевшие толстокожие животные, которым удалось прорваться.

Краем глаза заметив движение сбоку, она повернулась. Показалась худощавая собака со светло-коричневой шерстью, посмотрела на них. Потом, похоже, увидела что-то, посмотрела на ворота в находившейся неподалеку стене и поспешно бросилась наутек.

Ливианна подошла чуть ближе к поилке, чтобы легче было дотянуться до меча.

Из ворот на улицу вышло пятеро мужчин. Все они держали в руках цепы и, судя по выражению лиц, обращаться с ними умели. Ливианна чувствовала их запах, несмотря на то что до них было еще около двадцати шагов. От них воняло потом и давно нестиранной одеждой, что отлично сочеталось с грязными туниками, в которые они были одеты. За исключением предводителя, все они были приземистыми массивными ребятами с короткими и жирными шеями. Шедший впереди был стройнее, у него была более-менее подстриженная остроконечная бородка, из-за которой его лицо казалось более длинным. На висках поблескивала первая седина. Он был одет в небесно-голубого цвета тунику с широким, вышитым красной нитью подолом, и, в отличие от своих товарищей, обут в сандалии.

— Это отец Сины, — прошептал Дарон, словно этим было все сказано. — Он думает, что может командовать всеми, только потому, что он самый богатый крестьянин Бельбека.

Маленький отряд остановился примерно шагах в десяти от колодца.

— Кто ты такой? И что тебе здесь нужно? — крикнул ей отец Сины.

Ливианна подхватила свой меч, лениво водрузила его на плечо и вышла на опаляемую солнцем площадь. К и без того сильному запаху деревенской черни примешался еще и запах страха. Эти глупцы встали так, что солнце будет светить им в глаза, если придется драться.

Ливианна левой рукой расстегнула ремешки под подбородком шлема, затем схватила его за плюмаж и стянула его с головы. Для этой вылазки Золотой снабдил ее суровым, угловатым лицом.

Лицом, закаленным в боях, под безжалостным солнцем и отличавшимся явным отсутствием какой бы то ни было доброты.

— Кто ты такой, чтобы орать на меня на свободной улице? Это что, хваленое бельбекское радушие? Да меня на полях сражений встречали лучше! Или здесь тоже поле битвы? — Какое это было наслаждение: наблюдать, как лицо предводителя побелело. Вообще-то, подобные игры должны были бы быть ниже ее достоинства, но здесь было слишком жарко, она слишком долго стояла на колеснице и ей очень хотелось пустить в ход этот неудобный меч.

— Меня зовут Бехруз, — ответил предводитель местных крестьян, и голос его прозвучал спокойно и без раздражения. — Последние воины, явившиеся в эту деревню, привезли с собой убитого. От людей в доспехах ничего хорошего не жди. Так что же привело тебя сюда?

— Жажда.

— Твой доспех. Такие есть только у лувийцев.

Ливианна холодно усмехнулась.

— С тех пор, как на Куше мы посбивали их с колесниц, в Араме таких стало побольше.

Один из крестьян в свите Бехруза расхохотался.

— Здесь у нас нет трактира, нет продажных женщин. Боюсь, в Бельбеке нет ничего интересного.

— Ты хочешь оскорбить меня, крестьянин?

— Просто хочу уберечь от разочарований. Все это можно найти у рудника Ум Эль-Амат. Туда ты доберешься еще до наступления темноты. Судя по всему, лошади у тебя крепкие...

Ливианна снова испытала искушение подлить масла в огонь. Почему ей так хочется затеять ссору? В чем здесь дело, жара тому виной или она боится того, что ждет ее на следующий день?

— Принеси мне хлеб и сыр, дайте отдохнуть в тени колодца. Я не представляю опасности для вашей деревни. Я устал, я здесь проездом и направляюсь к отцу, лежащему на смертном одре.

Бехруз задумчиво провел рукой по бороде, затем расправил плечи.

— Прошу, будьте моим гостем. И простите за недоверчивость. Наша деревушка на самом краю мира, сюда так редко забредают незнакомцы, — произнося эти слова, он даже смутился. — Не набрались мы хороших манер...

— Я поем у колодца, — успокоила его Ливианна.

Пиршество с крестьянами задержит ее. Хотелось как можно скорее убраться подальше. Заезд в эту деревню был просто попыткой оттянуть неизбежное. В принципе, она рассчитывала, что Золотой даст ей в подчинение целую группу драконников. Но он послал ее одну, что было совершенно несоизмеримо с опасностью быть обнаруженной. Если только, конечно же, он не хотел, чтобы ее убили.

— Как пожелаете, господин. Я немедленно велю принести вам самую лучшую еду, которая только найдется у нас в деревне. Есть отличный козий сыр, а еще у нас…

— Не трудитесь, — отрезала она и отвернулась. Разговор начинал действовать ей на нервы, хотелось вернуться обратно в темь.