Гаврилка появился с новостью:

— У чернецов в погребах винища — залиться. Ребята теперь дорвутся. Ты бы остановил.

— А сам-то что?

— Говорил. Им хоть бы хны.

— Поди скажи опять, от меня. Что еще нашли?

— Да ничего путного. Добро, видать, припрятано. Иль все с собой забрали.

— Как они вообще про нас пронюхали?! — прошипел атаман и распорядился: — Возьми Миньку, возьми Припадка, и втроем походите по задворкам с фонарем, к землице хорошенько приглядитесь. Коль что увидите, сразу ко мне. Без меня не копать!

Гаврилка понимающе кивнул. Он считал себя вторым после Филимона и держался рядом с ним, а не с товарищами.

— Ты иди, иди, — поторопил его атаман.

Гаврилка насторожился, уставившись в сторону приближавшихся к ним голосов.

— Припадок сам сюда валит, — предупредил он Филимона и опять замешкался. — А кто с ним — не пойму. Иль чернецы?!

В следующую минуту перед Филимоном предстали двое в рясах: старичок и длинный изможденный парень. Припадок подтолкнул их поближе к атаману и сказал:

— Вот тебе, хозяин, два братца. На самых задах затаились. Говорят, что о добре ничего не знают.

— Как не знают? Знают! Забыли только! — ласково проговорил Гаврилка. — Мы поможем, и вспомнят.

— Заткнись! — остановил его Филимон и спросил отца Михаила — это был он с Леонидом: — Это на какую радость вас здесь оставили? Или сами остались?

— Сами остались, душа моя, сами, — отвечал тот.

— Душа моя! — передразнил Филимон и, кивнув на иеромонаха, обвел ребят озлившимися глазами. — Видали, сладенького? Ты, старый, или в святые мученики метишь?

— Да как получится, милый.

— Что мне в тебе не нравится, это то, что ты малого заморочил. Он бы без тебя не остался. Глянь, как дрожит, сопляк. Умишко его в царствие небесное тянет, а плоть упирается. Молодая еще, животрепещущая.

Филимон сошел с крыльца и приблизился к монахам. Встав перед Леонидом, атаман пыхнул трубкой и схватил его за правую руку. Знаменский закрыл глаза и сжался. Филимон притянул его руку к себе и высыпал на нее содержимое трубки. Молодой монах завопил и, ударив Филимона свободной рукой в грудь, вырвался. Гаврилка был наготове — подскочил и, заломив руки Леонида, не дал ему бежать.

— Брат Леонид, покажи им, где зарыто, — раздался голос отца Михаила.

Все посмотрели на старика, потом на молодого монаха.

— Да ты что, отец… — выдохнул смятенный Леонид. На него надвинулись Филимон и Припадок.

— Что зарыто? — рявкнул атаман.

Брат Леонид замотал головой. Гаврилка заломил его руки выше, и молодой монах вновь завопил:

— Ничего я не видел! Когда я пришел, они уже кончили!

— Покажи место, — опять сказал Леониду отец Михаил.

— В какой стороне? — насел Гаврилка.

— За поварней! Не ломай больше! Покажу! Только там не то, что вы ищите!..

И Леонид с бандитами пропал в темноте. Отец Михаил и Василиса остались вдвоем. Атаманша закрыла глаза. Старик сел под деревом ждать.

Когда монахов позже закрыли в подвале трапезной, они с час провели в молитве, каждый в своем углу. Отец Михаил молился тихо, неподвижно, брат Леонид — порывисто. Ненужные мысли мешали молодому иноку. Он гнал их, но они были сильнее его. Наконец Леонид не выдержал борьбы и заговорил, не уважая моления старика — он его ненавидел.

— Вот уж не думал, что ты такой! Иуда ты, вот ты кто! Иуда окаянный!

— Сиротам надо подавать, — сказал отец Михаил, и эти слова остудили знаменского. «Воистину!» — отозвалось в его душе, и он увидел Филимона, Гаврилку, Припадка с узкими, как у малолетних, лицами. По мере того как брат Леонид вглядывался в них, они скорчивались и сжимались все больше, превращаясь в страшных и жалких детей-уродцев.

— Что же будет дальше? — вырвалось у молодого инока.

— Ты книгу читай медленно, настроенно. Слова должны впитываться в ум, для этого нужно время. Читай в день по странице, не больше, и держи мысли на прочитанном. Лучше будет оставить прежние молитвы в стороне, — но не обязательно, можешь продолжать молиться, как привык.

Леонид не сразу понял, о чем это вдруг заговорил старик. «Ах, „Откровение огня“!» — наконец дошло до него. Книга по-прежнему была у него за пазухой, но он ее уже давно перестал чувствовать — привык.

— Когда дочитаешь «Откровение огня» до конца, спрячь его. Через год достань книгу и начни читать ее по второму разу, еще медленнее. В ней открываются одна за одной семь тайн. Посвяти каждой из них год. Просто читать о сокровенном — мало, его требуется прочувствовать. Тебе в этом помогут действа, они в книге описаны. Исполняй их в точности и изучай свой отзыв. Если на какую тайну отзыв мал и за год не вырос, оставь ее — далека она пока от тебя.

— А верная ли твоя книга? — опять усомнился брат Леонид.

— Верная, верная, — добродушно поддакнул старик, после чего встал и пошел к бутылям. Они стояли в ряд на полу. Старик присел у крайней, открыл ее, потом снял с крючка на поясе кружку и налил вина. Отпив его, он промолвил: — Много страха в монахах.

— А как же? И бесов много.

— Нет бесов. Есть страх.

«А может, правда?» — задумался брат Леонид и обмяк от размышления. Когда старик протянул ему кружку с вином, знаменец ее послушно взял и стал глотать жгучую влагу. Вино растеклось по жилам и разогнало мысли.

— Не пойму я, как же так получается? — спросил он. — Ты вот к тайнам Святого Духа приобщился, а бражничаешь. Ты что же, всегда этот свой медок пьешь?

— Нет, не всегда. Только когда дух распорядится, — сказал отец Михаил смеясь.

— К чему духу-то хмель?

— Для игры. Дух игру любит.

Сидели на песке у воды. Вода была тихая и блестела. Звезды, луна, костер. Отец Михаил грел ладони у огня. Время от времени он прикладывал их к вискам, щекам, плечам, потом опять приближал к огню. На брата Леонида старик внимания не обращал. Знаменский наблюдал за иеромонахом и радовался, что все так хорошо: что ночь теплая, что сидит он у реки и что видит перед собой святого. Как бы ни чудил отец Михаил, Леонид больше не сбивался с толку: его душа в старика уверовала. Это ум продолжал еще торопеть от странностей захарьинского травника, но не душа.

Молодой инок задумался: «Сколько же мы уже здесь сидим?» Он понятия не имел об этом. Не знал и как они сюда попали. Заметив, что небо начало светлеть, Леонид вознамерился начать утреннее правило. Он встал на колени, но рука его, двинувшаяся ко лбу, чтобы положить крест, остановилась на полпути: он не мог найти слова Иисусовой молитвы.

— Отец, — крикнул в смятении брат Леонид, — скажи мне Иисусову молитву.