Утро 19 апреля началось как обычно. Глава семьи вышел из дома около семи часов утра, на работу ему было к восьми и ехать предстояло около часа. Спустя минут сорок ушла Антонина Анатольевна. В кухне на столе она оставила сыну завтрак и записку: «Игорек, не забудь вымыть посуду. Купи в булочной хлеб и молоко. Целую, мама». Игорь еще спал. Учился он во вторую смену, и родители по утрам обычно не будили сына, успевавшего сделать часть уроков еще с вечера.

Мальчик почти лежал, грудью навалившись на стол. Одежда и пол вокруг него были в крови…

Первой с работы обычно возвращалась Антонина Анатольевна. Но в этот день, задержавшись в магазине неподалеку от дома, она встретила на улице мужа, стоявшего у табачного киоска. В подъезд они вошли вместе. Открывая дверь английским ключом, Федор Спиридонович невольно покачал головой:

– Опять Игорь забыл закрыть нижний замок, да и верхний заперт только на один оборот.

– Он, наверное, очень спешил, вот и захлопнул дверь, – отозвалась Антонина Анатольевна, проходя в кухню. – Завтрак съел, а до обеда так и не дотронулся.

В квартире было тихо. Федор Спиридонович, устроившись в кресле, просматривал свежие газеты. Жена хлопотала на кухне, готовила ужин. Дверь в комнату Игоря была приоткрыта. Из нее доносилась музыка, и Федор Спиридонович подумал, что сын забыл выключить радиоприемник. Войдя в комнату, неожиданно для себя в полосе света, падающего из коридора, он увидел сына, сидящего за письменным столом в странной, неестественной позе. Не окликая Игоря, он включил свет и замер. Мальчик почти лежал, грудью навалившись на стол. Одежда и пол вокруг него были в крови.

Полчаса спустя к Серовым прибыла оперативная группа: следователь прокуратуры, эксперт-криминалист, сотрудники уголовного розыска. Еще через десять минут подъехал дежурный судебно-медицинский эксперт. Это был один из старейших судебных медиков Москвы Юрий Владимирович Рудик.

Теперь во всех комнатах квартиры Серовых горел свет. Федор Спиридонович, безучастный к окружающим и происходящему, оцепенев, сидел у окна, устремив неподвижный взгляд на темный прямоугольник за широкой венецианской рамой. Голос следователя заставил его вздрогнуть:

– Скажите, Серов, у вас имелось огнестрельное оружие?

Федор Спиридонович, не вставая со стула, ответил:

– С войны у меня сохранился трофейный пистолет марки «Зауэр». Именное оружие. Подарил мне его перед самой демобилизацией на прощальном вечере наш комдив, в 1946 году. Пистолет заперт у меня в столе.

Он прошел в кабинет и, достав из кармана ключи, открыл нижний ящик большого двухтумбового стола. Там лежали какие-то бумаги, пачка пожелтевших, вероятно, фронтовых фотографий и совсем еще новая темно-коричневая кобура. Пистолета в ней не было. Схватив кобуру и убедившись, что она пуста, Федор Спиридонович начал лихорадочно выдвигать один за другим ящики стола. На пол летели пачки бумаг, старые газеты, документы, записные книжки, фотографии.

Следователь прокуратуры, невысокий худощавый мужчина лет сорока, прислонившись к стене, грустно смотрел на борьбу хозяина с его реликвиями, потом тихо сказал:

– Когда в последний раз вы видели у себя в столе пистолет?

Федор Спиридонович устало опустился на стул.

– Точно затрудняюсь сказать. Пожалуй, в феврале. Двадцать третьего вечером ко мне зашли друзья. Расчувствовался я, полез в ящик за фотографиями. Пистолет был на месте.

* * *

Осмотр места происшествия показал, что у Игоря имелось слепое огнестрельное ранение левой половины шеи с повреждением крупных сосудов. Оружия в комнате обнаружить не удалось, между тем, судя по направлению потеков крови, вероятность передвижения мальчика после ранения экспертом полностью исключалась. Стол, за которым он был обнаружен, немного отстоял от стены, на нем были разложены учебники, лежал полураскрытый портфель и несколько книг. Окно в комнате находилось справа от стола, стекла его были целы, форточки закрыты снаружи и изнутри, а рамы аккуратно обклеены бумагой. Кроме того, сантиметрах в двадцати от левой ножки стула, на полу, лежало расколовшееся пополам небольшое карманное зеркало размером чуть больше папиросной коробки. И все же при самом тщательном осмотре пистолет Федора Спиридоновича ни в комнате Игоря, ни вообще в квартире Серовых отыскать не удалось.

К полудню следующего дня стали известны результаты судебно-медицинского вскрытия. Его производили два судебных медика. Юрию Владимировичу помогал его более молодой коллега. Экспертам долго не удавалось найти пулю, хотя направление раневого канала было им приблизительно известно. Входное огнестрельное отверстие, маленькая круглая дырочка диаметром около 6 мм, располагалось на левой половине шеи. Налет копоти и внедрение порошинок на коже свидетельствовали о том, что выстрел был произведен с близкой дистанции, а отсутствие выходного отверстия позволяло предполагать, что пуля находится в теле мальчика.

– Рудик в сложных случаях работал обстоятельно и неторопливо, – рассказывал мне Александр Петрович. – Пожалуй, даже слишком неторопливо. Так иногда казалось не только следователям и работникам милиции, но и нам, его коллегам. В тот день лишь через два часа после начала вскрытия он уверенно сказал: «Вероятно, мы встретились с внутренним рикошетом. Пуля ударилась о кость и изменила свое направление. Придется сделать несколько рентгенограмм черепа и верхнего отдела грудной клетки».

Пока готовили к работе рентгеновский аппарат, Рудик, положив руки на спинку стула, расслабился на несколько минут:

– Присядьте, Гена, и вы, – сказал он помощнику. – Пожалуй, сегодня нам придется задержаться дольше обычного. Поиски снаряда в теле могут быть очень длительными. Вот пара примеров, давних, как сама судебная медицина, и свежих одновременно. Вчера перед сном, – пояснил Рудик, – зная о сегодняшнем вскрытии, я просмотрел кое-какую литературу по огнестрельным повреждениям. Так, один из иностранцев, кажется, итальянец Гануто, еще в 20-х годах описал случай, когда пуля из пистолета, срикошетировав от черепа, закончила свой путь в левой почке! Представляет интерес и сообщение профессора Л. М. Эйдлина, одного из крупнейших в советские времена специалистов по баллистике. Извозчик, пишет профессор, был убит выстрелом в затылок. Ранение было слепым. Эксперт в поисках пули исследовал ткани головы и кости черепа, но безрезультатно. Тогда он предположил, что снаряд вышел через широко открытый рот. И такое случалось в нашей практике. Но другой врач, более опытный, обнаружил пулю, выпущенную из револьвера «наган», под кожей кончика носа. Впрочем, снимки уже, кажется, готовы.

Юрий Владимирович подошел к окну, где было светлее, и начал просматривать рентгенограммы.

– Вот это фокус, – воскликнул он. – Взгляните-ка сюда, друзья. Кажется, она где-то у позвоночника, на уровне шейных позвонков.

Действительно, минут десять спустя, разрезав сзади кожу шеи, Радик извлек пулю и передал ее следователю, которого давно ожидала машина. Криминалисты были заранее предупреждены о необходимости крайне срочного исследования пули с целью определения ее калибра и марки оружия. Работа эта заняла у них не много времени. Измерив диаметр пули и сравнив ее форму и длину со стандартными образцами, эксперты пришли к выводу, что она выпущена из немецкого пистолета «Зауэр», калибра 6,35 мм.