Повесил куртку рядом с моей, на крючок в прихожей.

— Мне придется снова тебя оставить, — было видно, что он не хочет сейчас уходить. Иначе зачем бы ему раздеваться? Он смотрел на меня с ожиданием.

И так легко было попросить его остаться. В груди тихонько заныло, но я до боли закусила губу, чтобы только найти в себе силы смолчать.

Виктор провел рукой по моим волосам. Сейчас он не создавал уже того жуткого впечатления, не вызывал отторжения, как было еще вчера. Но взгляд его пронзительных зеленых глаз словно выворачивал наизнанку.

Нельзя забывать, что он не человек. Нечисть, как он сам сказал. Что если одно неверное движение — и умрешь мучительной смертью? Тебя убьют без сожалений, без сомнений, просто потому, что так велит инстинкт.

— Все еще боишься меня? — спросил он вкрадчиво, наклоняясь все ближе.

Воздух с его губ коснулся моих, и мне пришлось задержать дыхание, только чтобы удержаться от соблазна и не податься навстречу.

— У тебя же уже кто-то есть, — я отступила на шаг, ненавидя себя за то, что делаю.

Все внутренние инстинкты просто вопили: «Это наш мужик! Сильный, опасный, но НАШ! Оглуши его и тащи в спальню!»

Виктор нахмурился, делая вид, что не понимает, о чем речь.

— Не хочу быть «третьей лишней», — напомнила я его вчерашние слова.

— Ах, ты об этом! — улыбка на его лице стала коварной. — Ты ревнуешь?

Он медленно, но неотвратимо наступал. На лице было выражение довольного хищника, что загнал добычу в тупик, и ей теперь никуда не скрыться.

— Ревнуешь… — протянул он со странной смесью восторга и удовлетворения. — И да, тебе действительно стоит.

Нас снова разделяло лишь несколько миллиметров да одежда, враз ставшая тесной и неудобной.

— И кого же ты завел себе? — глухое раздражение, вспыхнувшее внутри, заставило вскинуть голову и смело посмотреть на него. Значит, все-таки правда. Хотя чего я еще могла ожидать? Я же сама бросила его.

Еще минуту назад я думала, что снова влюблена в этого человека, но сейчас мне было так больно, что хотелось сделать больно ему в ответ. Хотя бы словами.

— Какую-нибудь наивную сиротку вроде меня, которая не знает, какой ты на самом деле?

— А какой я на самом деле? Скажи мне, Ника, — его глаза полыхнули алым, и мне показалось, что он вот-вот применит гипноз.

— Опасный, — выдохнула я, и это получилось очень жалобно.

Он довольно прищурился.

— Так и есть. Но ты ведь всегда знала это, да? Знала, и тебе это нравилось, — он обхватил меня руками за талию, прижимая к себе. — Я всегда могу заставить тебя говорить правду — помни об этом.

Он погладил меня по скуле, затем осторожно обвел кончиком пальца губы, надавил на нижнюю, вынуждая приоткрыть ее. Я инстинктивно коснулась языком кончика его большого пальца, и от этого, казалось бы, невинного действа меня словно прострелило разрядом.

Он ведь не отрицал свою связь с кем-то. Встречается ли он с кем-то до сих пор? Или, может, это были лишь мимолетные связи? С его деньгами он всегда был желанной добычей для женщин.

Сердце билось как сумасшедшее. А я так и не могла найти в себе силы сопротивляться объятиям Виктора. Он имел надо мной какую-то тайную власть, даже без всех этих гипнозов, и осознание этой власти невозможно пьянило.

— Ника… — Виктор и сам задышал чаще, а затем подтолкнул меня к стене, зарываясь рукой в мои волосы и жадно вдыхая их аромат. — Не дразни меня.

Это я его дразню?! Удивленно посмотрела на него, но он лишь глухо зарычал.

— Так, нам наверное лучше остановиться, иначе я за себя не ручаюсь. А ты в положении, и все такое.

— Нам? Но я ничего не делаю, это все ты! — голос звучал как у обиженного ребенка, и пришлось откашляться, чтобы взять себя в руки. — И вообще…

Глубоко вдохнув, снова постаралась отодвинуться.

— Ладно, — он мгновенно преобразился, словно бы не шептал секунду назад мое имя, сходя с ума от желания.

Виктор поднял руки, показывая, что сдается, а затем направился к двери. Не дойдя пару шагов, он остановился и добавил:

— Но ты все равно должна знать, что тебе действительно далеко до моей новой девочки, — легкомысленно заявил он. — Она просто лапочка.

Я поперхнулась воздухом и закашлялась. Он это серьезно сейчас говорит?

— И нет, она не сиротка. Родословная длиннее моей.

— Значит, это кто-то из ваших? Из нечисти? — я скрестила руки на груди. Вот чего он этим добивается?

— Типа того, — подтвердил он. — Так что да, тебе определенно стоит ревновать.

Он уже дернул ручку двери, когда я крикнула вдогонку, не сумев совладать с собой:

— К ней торопишься?

— Конечно, она как всякая хорошая девочка послушно ждет меня дома.

— И давно вы вместе?

— Всего три недели, но она с первого дня спит в моей постели.

Жил Виктор в небольшом коттедже в черте города, в противоположной стороне от дома своих братьев. Что ж, теперь ничего удивительного, что он привез меня прятаться именно в эту квартиру, а не к себе домой. Видимо, не хотел портить отношения с новой пассией.

У него зазвонил мобильный, и он тут же переключился с меня на телефон:

— Слушаю, — выражение лица стало серьёзным. — Когда? И они все еще там?

У меня мурашки поползли от резкости его слов.

— Я сейчас буду.

— Что-то случилось? — не удержалась я, когда он убрал трубку от уха.

Мужчина покачал головой.

— Ника, — его тон больше не был шутливым, — не снимай кулон. Особенно если соберёшься вдруг куда-то выйти.

— Выйти? Ты шутишь? Да я даже в окна смотреть боюсь, — рисковать оказаться в тюрьме не хотелось.

— С окнами перебор, конечно. Но с кулоном ты в безопасности. Так что береги его. И себя. С ним тебя почти никто не тронет.

— Почти?

— В твоем случае кровных родных можно сбросить со счетов, — усмехнулся он. — Завтра я снова приеду, не переживай.

Дверь хлопнула, ограждая меня от всего остального мира.

«И не собиралась переживать!»

«Ну и пусть!» — я в раздражении топнула ногой и показала язык двери. Меня всю снедал непонятный зуд от нервов и противоречий. Я не понимала, чего действительно хочу. Бежать за ним? Остановить, чтобы поцеловать? Или наорать на него и залепить пощечину?

Хотелось сделать все это сразу или не делать ничего.

Нет, это какое-то сумасшествие!

Чтобы хоть как-то привести себя в чувство, пошла на кухню, собираясь выпить холодной воды. А еще лучше, плеснуть этой водой себе в лицо.