— Мы с вами знакомы?

Он какое-то время глядит на меня снизу вверх, всматривается в черты лица. Как и я в его. Они у него скульптурные, словно очерчены карандашом, скулы хорошо видны. И губы. Не совсем полные, но и не особо плоские. Если бы хоть раз поцеловались, то я бы смогла с уверенностью сказать, чьи губы это были. И этот взгляд. Темный. Ближе к черному, нежели в карему. Он будто из далекого прошлого, которое я закрыла на сотни замков. И они удерживают его на месте.

И он мой незнакомец? Этот красавчик? Он заплатил мне тридцать тысяч, чтобы я выполняла каждое его действие, в то время как любая молоденькая студентка может оказаться в его постели просто так?

И откуда у обычного преподавателя такая сумма?

— Сомневаюсь. Если вы, конечно, не любительница ночных клубов.

Это точно он! Явно намекает на нашу встречу в выходные. На нашу связь. На то, как он впервые взял меня в одной из отдельных комнат на втором этаже. Черт!

— Я не люблю шумные компании, — отвечаю уверенно, однако вся сила, которую, казалось, собрала в кулак перед ответом, меркнет в подрагивающем голосе. Усмехается. Растягивает уголки губ. Красивых, черт возьми.

— Это хорошо. Готовьтесь к другим экзаменам, Долорес. Удачи.

— Спасибо.

Черт, надо валить отсюда! Валить подальше от этого мужчины. Из университета, из города. Чтобы не рассказал, что я такая и что творю наедине с ним! Я попала! Конкретно так попала!

— Ло, ты чего? — спрашивает Эндрю, когда прохожу мимо него в коридоре.

— Это он! — шиплю в лицо другу.

— Кто он?

— Тот мужчина, который выкупил меня. Это он, слышишь? — резко останавливаюсь перед другом и смотрю ему в глаза. Трясусь. Едва сдерживаю слезы.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Он мне на клуб намекнул, понимаешь? Тогда мы впервые занялись с ним сексом! Впервые! Он помнит это! Он меня помнит! Он все обо мне знает! Эндрю, он все расскажет. Я попала! Мне хана…

— Тише, успокойся. Все будет нормально, — парень притягивает меня к себе и обнимает по сестрински. Позволяет невольно брошенным слезам впитать в его клетчатую рубашку, а меховому воротнику, который свисает с шапки, пощекотать мне нос. — Если бы он хотел тебя спалить, то сделал бы это еще на паре. Но он даже виду не подал, что вы знакомы.

— Правда?

— Правда. Главное, ты не сдай его. Кому выгодно портить репутацию: Ему — преподавателю высшей категории, или тебе — обычной студентке? Ты еще перевестись можешь, а его карьера может быть завершена.

Стараюсь поверить каждому слову друга. Стараюсь больше не паниковать, успокоиться и глубоко дышать. Медленно. Осмысленно.

Однако в ноздри тут же попадает знакомый, едва ощутимый аромат, а мимо нас проскальзывает высокая фигура мистера Салливана. Он не оборачивается ни на кого, здоровается со студентами только кивком головы. Надменный, статный. Девочки на него смотрят. А у меня внутри разгорается злость на этого человека. На то, что специально выбрал меня и теперь преследует по пятам.

И теперь мне не уйти от него ни на шаг…

— Доедешь сама? Уверена? — интересуется Эндрю, когда мы выходим из главного корпуса.

— Не знаю, — переминаюсь с ноги на ногу. Курить ужасно хочется. Год назад обязательно бы купила сигаретку и выкурила бы, глядя в окно и думая о бренности жизни. Но не сейчас. Не время. Даже если недавно меня знобило от эмоций и от осознания, что мой незнакомец настолько близко. — Может, поедешь со мной?

— О, нет! Без меня как-нибудь.

Что и следовало ожидать. К Адаму он ни ногой, а одной в метро ехать страшно. Тем более к брату в период после операции. Он стал более проницательным, скрыть от него проблемы и волнение невозможно. А я и так в раздрае, не знаю, что думать о новом преподавателе и как не реагировать на других прохожих.

Складывается ощущение, что он догонит меня посреди улицы и выкрикнет то же, что и папа во сне.

Шлюха…

— Ты звони, если что. Могу встретить и…

— Не стоит. Сама справлюсь.

Вообще я бы не отказалась от помощи друга, но в глубине души понимаю, что всю обратную дорогу буду слушать лекцию о том, что я зря во все это ввязалась, что зря решилась помочь брату, и он этого совсем не достоин. Хватит с меня стресса за день. Хватит.

Но стресс решает иначе…

Знакомые стены не кажутся такими безопасными, как раньше, медперсонал здоровается на ходу, как с хорошо знакомым человеком. Но я всего этого не замечаю. Не слышу. Не обращаю внимания. Рассеяность давит на меня, а в голове крутится одна и та же мысль.

Мне конец.

— Привет, систер, — радостно восклицает Адам. Даже улыбается, глядя на меня мутно-голубыми глазами. Практически бесцветными. Вроде бы привыкла к этому оттенку, но сейчас почему-то смотрю на него иначе.

— И тебе привет, — сажусь на кушетку рядом с братом и обнимаю его за плечи. На сей раз он не обтыкан иголками. — Как себя чувствуешь?

— Хреново. Домой хочу, в свою комнату. Надеюсь, ты не выбросила мою коллекцию роботов.

Моментально замолкаю. Цепенею. Ведь я не говорила, что продала дом, не рассказывала, что избавилась от него в первый же день, когда доктор Коннор назвал сумму за лечение. Наша страховка ее не покрыла, а вот стоимость дома — в самый раз. Не сказала, что живу в общежитии при университете, не вспоминала больше прошлое. Молчала, сколько могла, чтобы не расстраивать. Но…

— Нет, — растягиваю губы в улыбке. — Они у меня в комнате стоят, на комоде.

И я не вру. Правда не в доме, а в общежитии, на самом видном месте. Многие спрашивали, что это за чудо техники, но никто не смел их трогать руками, иначе сумасшедшая Браун начинала кричать.

— Это хорошо. Вот вернусь домой после курса, и заживем счастливо. Я восстановлюсь в университете, работу найду. Я уже все продумал, — с энтузиазмом рассказывает брат.

— И что ты придумал?

— Я открою собственный благотворительный фонд. Буду собирать деньги на поддержку людей с онкологическими заболеваниями, создам центр поддержки наркозависимых. Нет, еще лучше! Группу анонимных наркоманов…

Слушаю брата в полуха. Нет, не потому что мне не интересно, а потому что чувствую вину. Свою вину. Ведь если бы я не замкнулась в себе и не пыталась бы заработать последние деньги на нашу кормешку, то заметила бы изменения у Адама. Заметила бы вовремя болезнь.

— Можно комнату для гостей переделать в мой офис. Знаешь, как классно будет? Мы горы перевернем, в университете поднимем этот вопрос. Если я встану во главе и покажу на своем примере, что их ждет, то мы сможем спасти…

— Я продала дом, — выпаливаю прежде, чем брат закончил свою речь.