Сзади рядом с Питером сидел один из громил, который занимал почти все свободное место. Питер не мог сказать наверняка, был ли он вчера у них дома; ему казалось, что все они выглядят на одно лицо. «Да и костюмчики одинаковые», — подумал он. Черные рубашки с длинным рукавом и такие же черные брюки, в кобуре на поясе пистолет. Громила мрачно посматривал на Питера, как будто предупреждал, чтобы тот не делал глупостей.

— Черный «Форд Эксплорер»? — выдавил из себя Питер. — Вам не кажется, что это немножко банально?

Сидевший впереди Мейсон коротко, резко рассмеялся, и этот смех совсем не понравился Питеру.

— Знаешь, что самое обидное? — не оборачиваясь, заявил Мейсон. — Ты очень симпатичный молодой человек.

Питер промолчал, решив, что не хочет знать, почему это самое обидное, — по крайней мере, пока.

Тип с ним рядом наконец уставился в окно, очевидно, посчитав, что его подопечный не станет безобразничать. Питер смотрел на проносившиеся мимо знакомые картины, когда они мчались из центра города в сторону выезда на дорогу, ведущую к его дому.

Когда через сорок минут они туда вошли, Питер увидел, что Боб и Присцилла сидят в гостиной, а два вооруженных типа стоят в противоположных углах у дверей. В тот момент, когда Мейсон ввел Питера, Присцилла попыталась встать с дивана, но Боб схватил ее за локоть, заставив остаться на месте. Присцилла колебалась мгновение, потом все-таки села. В ее глазах Питер увидел какое-то новое выражение, которому не мог найти объяснения — то ли просьбу о прощении, то ли грусть.

Она слабо ему улыбнулась и спросила:

— Питер, милый, ты в порядке?

— В порядке? Полное дерьмо!

— Следи за языком, — автоматически сказала мать.

— И о чем только ты думал, черт тебя подери? — В голосе Боба звучала ярость, хотя он слегка дрожал. — Ты нас очень подвел.

Боб и Присцилла вели себя так, будто в гостиной не было чужих, словно это обычный семейный разговор. Втолкнув Питера в комнату, Мейсон отошел к стене и молча за ними наблюдал, точно они разыгрывали для него пьесу.

— Это я вас подвел? — возмущенно переспросил Питер. — Мне второй раз за два дня приходится иметь дело с этими задницами!

— Питер, — с тревогой вмешалась его мать.

— Я же тебе сказал, что мы поговорим утром. Ты никогда меня не слушаешь. — Боб вскочил с дивана и запустил руку в остатки волос, которые торчали в разные стороны. — Я хочу от тебя сущей мелочи: пока ты живешь в моем доме, окажи нам любезность и делай то, о чем мы просим…

— Успокойся, Боб, — перебила его Присцилла, схватив за руку.

— Я не собираюсь успокаиваться. Этот парень… — Он показал на Питера. — Мы даем ему всё, что он только пожелает, — компьютеры, машины… всё. Он хочет не ложиться ночью спать? Отлично. Забывает про твой день рождения? Ладно, никаких проблем. Нам же для разнообразия требуется от него лишь одно, но он в ответ лишь гадит по полной программе. — Боб повернулся к жене и выплюнул следующие слова: — Это ты его испортила.

— Я его испортила? — Присцилла тоже вскочила на ноги, и в ее голос вернулась прежняя сила.

Питеру стало ужасно не по себе; у него возникло ощущение, что родители забыли и о его присутствии тоже.

— Ну не я же! — Лицо Боба стало малиновым, сквозь торчащие в разные стороны жидкие волосы просвечивала красная лысина. — Я говорил, что мы должны постараться, чтобы все было как у всех, но нет же, ты требовала, чтобы он ни в чем не знал отказа. Как будто это как-то могло вернуть Джереми и…

Присцилла резко выдохнула, остановив его на полуслове, и голос Боба дрогнул. Мать Питера рухнула на диван и шепотом произнесла:

— Поверить не могу…

— Извини, дорогая. Мне очень жаль, я не хотел… — мягко проговорил Боб.

Он сел и попытался притянуть к себе жену, но она напряглась и не позволила ему себя обнять, закрыв лицо руками, пока он гладил ее по волосам. Питер потрясенно наблюдал за ними. У него появилось ощущение, будто из комнаты улетучился весь воздух. В их семье существовало одно жесткое соглашение, о котором никто не говорил вслух: они никогда не обсуждали, что произошло с его братом, и сейчас его имя прозвучало впервые.

— Прошу прощения, — тихо сказал Мейсон.

При звуке его голоса родители Питера одновременно подскочили на своих местах. Они выпрямились, как будто неожиданно пришли в себя, Присцилла стряхнула воображаемую пылинку с коленей и подвинулась в глубь дивана.

— Извините, просто… — начал Боб.

— Сегодня меня больше всего беспокоит только одно: я хочу достичь с вами соглашения, — ровным голосом проговорил Мейсон, как будто никакой перепалки перед этим не было. — Боюсь, мы недостаточно ясно объяснили Питеру, что происходит. Возможно, если он до конца осознает… последствия, к которым могут привести его действия, он будет готов изменить свое поведение.

— Какие такие последствия? — поинтересовался Питер и кивком показал на типа, стоявшего у закрытой двери. — Он что, нас пристрелит?

— Питер! — резко выкрикнула его мать.

Мейсон снова мимолетно улыбнулся.

— Думаю, я предоставлю твоим родителям возможность объяснить, что происходит. — Он коротко кивнул и добавил: — Надеюсь, мы с тобой больше не встретимся, Питер.

С этими словами Мейсон вышел из гостиной, однако охранники остались.

В комнате надолго повисло молчание, потом Присцилла, наконец, сказала:

— Послушай, Питер, кое-что происходит, чего ты, вероятнее всего, не поймешь.

— Ага, значит, я идиот? — возмутился Питер.

— Будь любезен, сядь, — попросила она.

— Нет.

Питер скрестил на груди руки. С одной стороны, он чувствовал себя капризным ребенком, а с другой — то, что они вели себя так, будто ничего особенного не происходило и что это все обычное дело для вечера субботы, очень сильно его беспокоило.

— Ладно. — Родители Питера переглянулись. У Боба был такой вид, словно он боялся открыть рот и снова сказать что-нибудь не то. Присцилла откашлялась и продолжала: — Мистер Мейсон сообщил нам, что вчера вечером они поймали тебя, когда ты залез в документы отца.

— Он врет, — заявил Питер. — Я занимался на своем лэптопе. Ты не забыла, что именно его они забрали?

Присцилла прищурилась и заговорила своим «адвокатским голосом», как называл его Питер.

— Ты сам сказал, что не идиот, Питер. Мы тоже. Ты рылся в ящике отцовского письменного стола и увидел там кое-что, чего видеть не следовало. Тебе стало любопытно, поэтому ты решил посмотреть, что это такое, на своем лэптопе. Мы можем, по крайней мере, прийти к соглашению по этим базовым деталям и не будем оскорблять умственные способности друг друга?

Питер помолчал мгновение, потом пожал плечами и ответил: