лезут обниматься (физические). Советуют тебе как жить и с кем спать (личностные). А потом еще и денег в долг просят! (вот тут, пожалуй, все нарушения вместе взятые). А ты стоишь как марионетка, отманипулированная во все места, и терпишь, сказать ничего не можешь, родственники же. Отказать нельзя обидеть. Да-да, нарушения границ часто носят именно манипулятивный характер.

Максима «Если мне плохо, значит мои границы нарушаются» превращается в ответственность за отвоевание и удержание оных, для чего можно пожертвовать и коммуникацией, и самими людьми:

Тренируйтесь говорить «нет». Люди часто не решаются отказывать, потому что боятся, что их разлюбят и покинут. Но нужны ли вам в окружении те, кто любит вас только безотказным и удобным? Практикуйтесь отказывать без оправданий. «Простите, нет», «Нет, не хочу» и «Нет, мне это неудобно» – три волшебных фразы, которые не требуют никаких дополнений. Возможно, те, кому вы раньше никогда не отказывали, будут поначалу удивляться или сердиться. И скорее всего, ваш круг общения изменится. Но все эти изменения будут к лучшему [104].

«Основное назначение личных границ – отстаивать свои интересы и не допускать ненужный дискомфорт. Причем это применимо не только в отношении назойливых людей, которые так и норовят залезть к вам в душу, но и в отношении различных ограничивающих убеждений, условий жизни или привычек», – диктует предисловие к книге Виктории Ламберт «Личные границы. Как их устанавливать и отстаивать» [105].

От гипертрофированной и замкнутой на самого себя ответственности за свои чувства не избавляет и гибкость границ. Популярный психолог Курпатов, призывая своих слушателей управлять внутренним психологическим пространством, настаивает:

Считать, что наши границы должны определять жизнь других людей, – это крайний эгоцентризм, это детский сад, это инфантильность, фаза развития детского мозга. Первое и главное, что надо понять, – если вы испытываете раздражение, связанное с близкими людьми, вы можете избавиться от него, передвинув внутреннюю границу. Мама заходит к подростку в комнату, и он испытывает агрессию. Но если нет площади в квадратных метрах, вы можете сдвинуть [границы]: он в своем мире, вы в своем мире можете управлять собственным психологическим пространством. Если вы так способны себя настраивать, вы не запускаете круг патологических реакций [106].

Так или иначе, идея личных границ (и их охраны), которые должны сделать нас недосягаемыми для «манипуляций» других людей, рискует стать и становится практиками отчуждения и атомизации, противоположными человеческому, диалогическому общению. Пугаясь чужих эмоций и чувств, которые часто ни в чем не виноваты, кроме лишь того, что рискуют запустить наши собственные, изолируясь внутри «границ», мы становимся одинокими. А между тем «эмоциональная сфера все больше напоминает минное поле, где индивидуальности встречаются в своей беззащитности, чтобы учиться обсуждать то, в чем они зависят друг от друга, при этом сохраняя автономию или хотя бы ее иллюзию», – как сказала в одном из своих интервью социолог Ева Иллуз [107]. Автору остается лишь надеяться, что это непременно случится, хотя бы по той простой причине, что «никто из нас не остров».

Любовь

Владислав Земенков, культуролог, преподаватель Свободного университета

Нет ничего, в этом ничего нет,

Нет ничего, в тебе ничего нет,

Нет никого, нет никого, нет,

Пусто так…

Shortparis

14 февраля 2020 года, в день святого Валентина, я оказался в одном российском университете и зашел в столовую, где по обычаю в этот день продавали печенье в форме сердечек. Однако на мое удивление, хотя сладкие валентинки и были на месте, с них исчезли заветные три слова – I love you. Разочарованные миллениалы шлют друг другу пустые сердечки, предполагающие вольную интерпретацию (или не шлют вовсе), – например, в форме эмодзи. Впрочем, здесь важно не упустить колористические различия: в отсутствии слов самое главное сообщается цветом [108].

Красное сердце является символом любви и романтики, все по классике, никаких скрытых смыслов.

Оранжевое сердце является официальным символом френдзоны. Означает нерешительную любовь, лучше просто остаться друзьями.

Золотое сердце обозначает чистоту намерений, счастье, дружбу и жизнерадостность.

Зеленое сердце означает ревность, указывает на проблемы в отношениях или является символом примирения.

Синее сердце говорит о желании секса. Будьте внимательны.

Фиолетовое сердце придумано для выражения любви к родителям. А в США еще и к солдатам, так как символизирует их военную награду за храбрость.

Черное сердце сообщает о грусти, тоске, разрыве отношений. Также сигнализирует о том, что отправителю понравилась шутка с черным юмором.

Разумеется, ничего принципиально нового в этой семантике нет – например, она удивительно похожа на популярный в начале XX века язык цветов: тюльпан – объяснение в любви, фиалка – скромность, мак – утешение [109]… Однако разница все же есть, и она как в социальных контекстах использования этих языков, так и в контекстах умолчания и говорения. Сто лет назад язык фиалок, вееров и голубиной почты был понятен лишь представителям аристократии и буржуазии разных мастей. Сегодня же язык цветных эмодзи становится массовым, им должен владеть каждый. Кроме того, закодированные в букетах послания сопровождались и вербальными выражениями любви; само понятие «любовь» активно присутствовало в языке эмоций. В наше время оно, безусловно, присутствует не меньше, а может быть, даже и больше – но маркирует другие чувства.

Из разговоров о личном счастье/несчастье, из сферы интимного, понятие «любовь» перекочевало в область коммерции. Понятие это часто используют крупные бренды в рекламных целях. «I ♥︎ NY». «McDonalds – вот что я люблю». «А как любите вы? Конфеты Raffaello донесут ваши чувства». «Соки и нектары Rich. Признайтесь себе в любви». Признайтесь себе, своему любимому сыру или автомобилю – но только не возлюбленному или возлюбленной. Не говорите о нем или о ней как о «любимом человеке». Для этого есть вполне подходящие слова «парень/девушка», «партнер», «супруга». В разговорах о них мы стараемся избегать «ванильной» риторики. Простой, выхолощенный, анонимизирующий язык, в котором больше нет места для significant other («значимый другой») и happily ever after («и они жили долго и счастливо»). Сказке пришел конец.

В «разговорах о любви» на месте любви образовалась пустота. Это открытие стало едва ли не главным результатом исследования, проведенного мной весной 2020 года совместно с Юлией Лернер и Полиной Аронсон. В наших интервью мы старались фиксировать присутствие или отсутствие (а иногда и исчезновение) целых слов и понятий. Одним из таких понятий стала «любовь». Причем лакуна появляется не только на месте самого слова, но и на месте всего комплекса переживаний, с