здоровым нарциссизмом мог бы характеризовать себя так: «Внутри себя я устойчиво ощущаю, что я хороший. Со мной все нормально, даже если ситуативно я не справляюсь, не достигаю целей или у меня не получается строить отношения. Мне больно, когда интересные люди меня не выбирают, но я уже не разрушаюсь, думая, что это я – ничтожество. Я ощущаю себя способным быть в отношениях на равных, и мне совсем неинтересно заходить в них сверху или снизу. Я согласен на свое собственное место в отношениях с людьми, и для этого мне не надо быть ни грандиозным, ни каким-то особенным. Фантазии об „идеальной версии меня“ уже не подстегивают. Мне все больше интересно узнавать себя настоящего, а не пытаться соответствовать фантому».

В середине этой «нарциссической шкалы» живет большинство из нас: наша психика не совсем разрушена, но и не настолько здорова, чтобы нарциссические фантазии не причиняли нам тревоги и неудобства вовсе. Да, возможно, мы не все время бредим о грандиозности и даже редко впадаем в ярость, что мир и окружающие люди не дают нам заслуженного признания. Мы не фантазируем о своем величии и о том, что должны быть великолепными везде и всегда. Все ровно наоборот!

Мы съеживаемся от посторонних взглядов, опасаясь, что людям внезапно откроется стыдная правда о нашей ущербности.

Мы хотим делать все по высшему разряду, но не можем сделать ни шага, боясь, что неудача обрушит нашу самооценку, которую мы с таким трудом каждый раз собираем по кусочкам.

Мы хотим быть с людьми, но стоим в сторонке, каждой клеткой тела ощущая себя недостойными.

Мы смотрим на людей высокомерно, на самом деле защищаясь от отвращения, которое боимся прочитать в чужих глазах.

Мы нападаем на себя за любые промахи, которые можем найти в своих действиях и даже мыслях.

Мы обращаемся с собой без жалости и милосердия, потому что боимся расслабиться и стать «тряпкой».

Мы пытаемся быть «нормальными» и делать вид, что нам никто не нужен.

Мы сосредоточены на том, чтобы любыми усилиями поддерживать свою самооценку, но у нас плохо получается. Она легко разрушается от малейшей неудачи или чувства, что мы в чем-то не соответствуем.

Большинство людей узнают себя в этом описании. Я называю это состояние нарциссической хрупкостью или нарциссической уязвимостью. В научной литературе еще существует очень хорошее слово – «дефицитарность». И мы, те, кто ощущает себя в таком нарциссическом неврозе, часто чувствуем именно это: повсеместный и постоянный дефицит себя. Нам вечно не хватает полноценности, уверенности, успехов, достижений, внимания, похвалы, признания и прочего. И надо сказать, что существовать в этом состоянии изнуряюще.

Ведь мы никак не можем присвоить устойчивое представление о самих себе. Как будто внутри просто отсутствует место, где живет это самое «хорошее я».

Мы истощены стремлением не чувствовать свою дефицитарность, но у нас ничего не получается. Мы бежим за достижениями, но они просачиваются куда-то мимо, как будто там, где должна быть самооценка, – сплошные дыры.

В этом и есть суть нарциссического невроза. Ощущение собственной ущербности вызывает сильную тревогу и стыд, и мы бесконечно пытаемся их прикрыть, заткнуть, заполнить, насытить и т. п. Для этого подходит все что угодно: работа, образование, отношения, еда, химические вещества и любые другие «компенсации» или «отвлечения». Чтобы успокоить тревогу собственной недостаточности, человек пытается насытить себя не тем, что на самом деле ему нужно. Он уверен, что стоит ему поверить в свои успехи и присвоить победы, как он автоматически станет ценить и уважать себя. Но мы обречены переживать разочарование в этой идее. Она не работает! Сколько бы мы ни вкладывались в успехи, сколько бы ни получали признания, это не питает самооценку так, чтобы мы стали для себя хорошими.

Нарциссические похвалы и одобрения извне похожи на быстрые углеводы: краткосрочное удовольствие, иногда тяжелый отходняк и даже зависимость, как от сладкого. Сколько ни пытайся приучить себя – насытиться не получится.

Испытать настоящую сытость позволит дружба с собственным внутренним миром и способность быть собой в отношениях с окружающими. Тогда шкала достижений и успеха станет лишь одним из факторов жизни, далеко не определяющим и не предназначенным для подпорки всей конструкции. Задача найти себе другие шкалы жизни (интерес, комфорт, удовольствие, счастье, самовыражение и прочее) – это и есть попытка создать собственное сбалансированное меню, отказавшись питаться только углеводами и признав их коварность.

Успех, известность, достижения, победы сами по себе мало что значат, если не с кем переживать чувства, вызванные ими. Если волны одной души не стучатся о берег другой, а потом не смешиваются в одном течении. Если не бурлят или не шепчутся о чем-то, а затем не бегут по своим делам, чтобы когда-нибудь снова принести что-то свое…

И вот тут мы слегка нащупываем то, что находится на спасительном берегу, где мы сможем передохнуть от истощения, вызванного нашим нарциссизмом. Из фантазий о том, что мы сможем быть принятыми людьми, если только будем идеальными, мы спускаемся к обычным людям. И обнаруживаем себя всего лишь одними из них – тех, чьи достоинства и ценность не в стерильном совершенстве и непогрешимости, а во всем разнообразии, каким обладает каждый человек. Здесь и возникает вполне посильная (в отличие от достижения идеала) задача: достаточно хорошо себя изучить, чтобы наши особенности напитали ту самую нарциссическую пустоту, которую мы безуспешно пытаемся наполнить неподходящими для этого вещами.

И когда мы достаточно хорошо себя «освоили» и изучили, больше нет необходимости ни бежать за внешней оценкой и похвалой, ни нападать на кого бы то ни было – включая нарциссов. Мы начинаем воспринимать мир в множестве оттенков, где особенностям каждого из нас есть место.

Никто никому ничего не должен

Григорий Юдин, философ, социолог

Кредитная зависимость, распад дружеских связей и семей, в худшем случае – путь к самоубийству начинаются с одного простого императива: «Никто никому ничего не должен». В разговоре с социологом Григорием Юдиным – одним из авторов исследования «Жизнь в долг: моральная экономика долговых практик в жизни сообществ в России» – редакторы этой книги попытались выяснить, что именно люди имеют в виду, когда утверждают, что «никто никому ничего не должен».

Наше исследование дает ответ на этот вопрос, руководствуясь антропологическим подходом, согласно которому долг – это в первую очередь моральные отношения. С этой точки зрения экономические явления – например, кредитные кризисы – рассматриваются как явления, встроенные в общий контекст отношений зависимости и долга; в контекст вины, ответственности, совести и так далее. Говоря словами экономиста и социолога Карла Поланьи, экономические отношения укоренены в отношениях морали. Именно поэтому один из главных вопросов нашего исследования – кто такой сегодняшний должник: