Еще немного, и я не выдержу, что задумала сучка?

Садится прямо, раздвигает ноги широко, роняя мякоть с косточкой на пол.

Липкая рука почти касается елды, сладко его пачкает, срывая с моих губ утробный стон.

Бля, как это охуенно, но не так, как полный покорности взгляд и сиськи стиснутые ее ладонями. Провожу головкой по одному соску, по другому и вклиниваюсь, скольжу между этих доек.

— Я тоже хочу грубо, — шепчет она и раскрывает рот, вытаскивая язык лопаткой.

Это конец, звериные инстинкты заполняют разум, затуманивая его похотью и шумно выдохнув, я хватаю ее за мокрые волосы.

Сжимаю пряди в кулаки и скольжу в тугой ложбинке между сведенных титек, постоянно касаясь кончика ее языка.

Скольжу энергично, чувствуя, что уже скоро кульминация прибьет меня своей силой.

Быстрее. Задевая головкой члена губы.

А

Быстрее, смотря в блядские прекрасные глаза.

Быстрее, рвусь в руки, вижу, как она сильнее сжимает руками грудь, стискивая тем самым и мой член.

Долбю, трахаю эту ошеломляюще ладную суку, готовую выполнить любую мою грязную фантазию, любую извращенную прихоть.

Оставляя одну руку в волосах, я другой обхватываю сразу два соска и приближаю их к другу другу, как букетик цветок.

Быстрее трахаю титьки, хочу уже заменить на рот. Ну же, ну!

— Язык вытащи, сука.

Она дергается, дышит чаще и елозит по скользкому столу задницей.

Скользкому, потому что мякоть персика смешалась с ее соками и вытекает на него.

Быстрее.

Скольжу, ебу уже на грани разумного прямо в рот. Но мне мало, и этого мне чертовски мало.

Отпускаю уже набухшие, покрасневшие соски и сильно шлепаю сиськи рукой, наслаждаясь болезненными криками. И еще раз, хлестко, а потом и по рукам, чтобы убрала их и приняла меня глубоко в рот.

Хватаю ее мягкие мочки ушей и натягиваю рот на член, чувствуя горячую узость горла, ее мычание, и как нос упирается в лобок.

Отпускаю, с громким стоном, даю отдышаться, снова толкаюсь членом в рот.

Ей неудобно, она упирается руками.

— Не мешай, я все равно тебя полюблю в рот!

Шлепаю по рукам и снова начинаю толкаться глубже.

Еще. Еще. Еще.

Вталкиваюсь по самые гланды и держу голову у яиц, рычу выстанывая:

—Траханная шлюха! — и почему от простой ебли в рот, так штырит, почему мне не хочется отпускать ее ни на шаг.

Почему с ней любой оргазм превращается в феерию чувств и эмоций, почему любая фантазия даже не приближается к реальности?

Толкаюсь в рот на нереальной скорости, рычу как долбанный орангутанг наконец кончаю, кончаю, кончаю обильно заливая спермой сладкий маленький ротик, держусь внутри, заставляя проглотить все.

Резко отталкиваю от себя и она отшатывается и почти падает назад, задержавшись на локтях.

Смотрит стыдливо, такого мы еще не практиковали, и розовые щечки будоражат меня еще больше. Сколько ей лет?

Особенно заводит как она медленно, с наслаждением, слизывает сперму с губ.

Невероятно хороша.

Такой бы видеть ее постоянно.

Наклоняюсь и глажу пересохшими губами ее липкие губы, целую нежно, так что она хнычит и закидывает мне руки на плечи, гладит, поднимает вверх, прочесывает пальцами волосы.

Чувствую свой вкус, целую глубоко, потом спускаюсь ниже. Нахожу вишенку соска и чуть сжимаю губами. Она изгибается от ласки, задевая бедром еще твердый член.

— Прохор.

— Да, девочка, а сейчас тебя ждет награда.

Беру, оказавшийся рядом персик, и делю его на четыре части, одну кладу ей в рот, заставляю проглотить и показать язык, что все съела.

Другой долькой вожу по влажной плоти плоти, взбухшему клитору собираю смазку и беру в рот себе, ощущая это невероятное смешение вкусов.

Облизываюсь и наконец, наклоняясь, вкушаю главный десерт на сегодняшнем пиру порока.

Провожу языком по одной складке, потом по другой, ласкаю клитор и повторяю сакральное действие.

И так по кругу, снова и снова, пока Олеся не начинает вскрикивать и сжимать мне волосы сильнее и уже бедрами покачивать в такт движений языка.

— Да, да, как же это приятно, — шипит она сквозь стиснутые зубы.

Вылизываю долго со вкусом и удовольствием, а затем толкаю два пальца в дырку. Охренеть, как там мокро.

Не влажно, а именно мокро. И чавкающие звуки трахающих промежность пальцев сносят крышу.

— Бляяя, — рычу я усиливая давление языка, как и скорость пальцев. Трахаю. Ебу. Выебывыю. А потом вытаскиваю пальцы, чтобы найти еще более узкое отверстие, обвожу розовую дырочку.

Надавливаю пальцем и толкаю палец внутрь, чувствуя, как она дергается от вторжения. Растягиваю дырочку с помощью влажной терпко-персиковой, естественной смазки, продолжая вылизывать взбухшую плоть, посасывая клитор, доводя Олесю до конвульсивной дрожи и хриплых не прекращающихся стонов, предвещающих скорый оргазм.

Куда деваться от этой всепоглощающей нирваны, поглотившей меня в очередной раз с этим офигительным крупным мужчиной.

Он пришел в мою жизнь и просто растоптал прежние моральные устои и неуверенность в себе. С ним любая любовная игра становилась жизненно необходимой. Даже такие извращённые, о которых я раньше даже не подозревала.

Персики. Надо же.

Его губы доводят до исступления, а руки подгоняют состав несущий меня в пропасть оргазма.

И вот он разгоняется, хлещет языком по клитору все быстрее и быстрее, а я кричу, выгибаюсь дугой, пытаюсь свести ноги. Он не дает, сжимает ноги руками, до синяков, до боли и продолжает лизать, вылизывать, потрахивать языком. Это просто невыносимо.

— Прохор, Прохор... — шепчу я чувствуя, как жар в внутри меня сжигает, а Прохор изверг только усиливает давление языка, только подбрасывает углей в топку этого состава.

И в какой-то момент я теряюсь в эйфорических ощущениях. Тело сводит болезненной, но такой приятной судорогой и я понимаю, что поезд больше не несется, он взрывается, и я вместе с ним.

— Да, да! Да! Мать твою, да-а!

Прохор последний раз проводит языком по клитору, словно успокаивая, зализывая рану, и вскрывая этим новую, на сердце.

Собирает пальцами вытекающую полу-прозрачную смазку. И не отводя от меня серебрист. о-гипнотического взгляда берет кончики пальцев в рот, смакует мой вкус вводя меня этим в транс.

И я тяжело дышу и только и могу что прохрипеть: