вырезать и сохранить

Фрагмент Четырнадцатой поправки к конституции

Пункт 1. Все люди, рожденные или натурализованные в Соединенных Штатах Америки, подчиняются законодательству и являются гражданами Соединенных Штатов Америки и штата, в котором они проживают. Ни один штат не должен создавать или исполнять законы, ограничивающие права и свободы граждан Соединенных Штатов Америки; не должен лишать человека жизни, свободы или имущества без судебного процесса; не должен отказывать человеку в равной правовой защите.

Мы никогда не упустим случая между делом заметить: «Мой друг, он черный…» Мы жертвуем деньги Объединенному фонду негритянских колледжей, следим за «Черными историями месяца» и неизменно сажаем единственного черного сотрудника за администраторскую стойку, дабы всегда можно было сказать что-нибудь вроде: «Смотрите — мы не дискриминируем! Мы нанимаем черных».

Да, мы очень хитрая, ловкая раса, и будь я проклят, если мы опять не выкрутимся!

А еще мы преуспели в перенимании — и присвоении — негритянской культуры. Мы ее кооптируем, пропускаем через «белый» блендер и объявляем своей. Так делал Бенни Гудман,[33]так делал Элвис и так делал Ленни Брус.[34]«Моутаун» изобрела абсолютно новый звук, а потом ее соблазнили переездом в Лос-Анджелес и развалили, расчистив путь для Великих Белых Попсовых Звезд. Эминем признает, что многое позаимствовал у «Доктора Дре», Тупака и «Паблик Энсми». «Бэкстрит Бойз» и «Эн-синк» в неоплатном долгу перед Смоки Робинсоном, «Мираклз», «Тсмптейшнс» и «Джексон Файв».

Черные изобретают — мы присваиваем. Комедии, танцы, мода, язык — нам нравится негритянское самовыражение, идет ли речь о комплиментах своей подружке за вкусный ужин, или о манере тусоваться с приятелями, или о попытках «быть как Майк».[35]Разумеется, ключевое слово здесь — как, потому что, сколько бы миллионов он ни зарабатывал, быть Майком означает тратить огромное количество времени на платных скоростных автотрассах Нью-Джерси.

За последние тридцать лет афроамериканцы захватили лидерство в профессиональном спорте (ну, кроме хоккея).

Мы великодушно уступили молодым неграм всю эту тяжелую работу, тренировки и напряжение; ведь (давайте начистоту) гораздо приятнее сидеть в эксклюзивном кресле «Ла-З-Бой», поедая чипсы с подливкой, и смотреть, как они гоняют мяч. Если нам нужна зарядка, мы всегда можем проделать нелегкий путь к телефонной трубке и, позвонив в спортивную радиопередачу, похныкать, что, мол, слишком уж «переплачивают» этим спортсменам. При виде черных, которые получают столько денег, нам становится… не по себе.

Где же сегодня остальные чернокожие? Ну, те, что не лупят по мячу и не прислуживают нам? Работают на телевидении и снимаются в фильмах — правда, я редко их вижу. Когда я на несколько дней прилетел из Нью-Йорка в Лос-Анджелес — для деловых встреч, — то ни в самолете, ни в отеле, ни в моем проверенном замечательном агентстве, ни среди встретившихся сотрудников, ни в Санта-Монике за традиционным коктейлем с продюсером, ни на дружеском обеде в «Западном Голливуде» я не встретил ни одного черного, не считая обслуживающего персонала; да и прослоняйся я там целыми днями — результат был бы тот же. Как такое могло произойти? От нечего делать я стал засекать, сколько времени пройдет, прежде чем я замечу черного мужчину или женщину, на которых нет униформы и которые не сидят за администраторской стойкой (в Лос-Анджелесе тоже играют в «негров-администраторов»), В течение трех моих последних поездок в Лос-Анджелес обращать внимание на часы вообще не приходилось: таких негров не было. Вот так. Я мог бесконечно торчать во втором по величине городе Америки и видеть кругом лишь белых, азиатов да латиноамериканцев — всех, кроме негров, — и этот невероятный трюк свидетельствует о степени разобщенности нашего общества. Подумайте, сколько сил уходит на такие проделки, и все ради того, чтобы меня не побеспокоил ни один черный! Как белым людям удалось спрятать от моих глаз миллион черных жителей округа Лос-Анджелес? Вот она, истинная гениальность!

Да Бог с ним, с Лос-Анджелесом. Во многих частях Америки вы тоже не услышите и не увидите черных. И это не только в теле-и киноиндустрии. Я удивлюсь, если хоть один черный коснулся рукописи этой книги, стоило ей покинуть пределы моего кабинета (ну разве что курьер, доставивший ее издателю).

Хотел бы я, чтобы когда-нибудь на матче «Нике» рядом со мной сидел негр — или пусть не рядом, пусть в пределах двадцати рядов от меня, в любом направлении (игроки и Спайк Ли[36]— не в счет). Хотел бы я когда-нибудь подняться на борт самолета и обнаружить там лишь черных пассажиров, а не горстку ноющих сопляков, которые самоутверждаются, требуя от меня убрать колени, дабы они смогли разместить свои задницы в кресле.

Не поймите меня неправильно. Я не мазохист. Не светлой кожи я пугаюсь. Меня беспокоят мои приятели-белые: они стали совсем безразличными и решили, будто черные превратились в белых! Впервые услышав Кларенса Томаса,[37]я подумал: «Мама дорогая, не много ли стало белых людей?!» Радиоэфир заполнен черными, которых согнали туда развлекать белых в течение дня. Я диву даюсь, где менеджеры радиостанций откапывают подобные экземпляры. Эти субъекты на чем свет стоит ругают политику «положительного действия»,[38]хотя многие из них поступили в колледжи именно благодаря этой политике. Они проклинают безработных матерей-одиночек, живущих на пособие, хотя их собственные матери также годами надрывались в нищете, лишь бы сынок вырос… и стал унижать маму и ее доброту. Они клеймят позором гомосексуалистов, хотя черные геи умирают от СПИДа чаще, чем другие. Они презирают Джесси Джексона, хотя он годами сидел в тюрьме и рисковал своей жизнью, чтобы они могли прийти в любой ресторан и заказать ленч, не говоря уже о праве проголосовать за кого угодно. Я не призываю черных американцев исповедовать одинаковые политические взгляды. Я всего лишь пытаюсь не захлебнуться блевотиной таких «консерваторов».

Наипечальнейшее зрелище этот стриптиз дяди Тома.[39]Сколько же получают такие уроды? Интересно, когда на камере гаснет красная лампочка, говорит ли Билл О'Рэйли, Крис Мэтьюс или Такер Карлсон этим продажным шкурам: «Эй, у меня соседний дом выставили на продажу — въезжай скорее!» или «Эй, моя сестра сейчас свободна, ты… как насчет этого?» Не знаю, может, и говорят. Может, в декабре О'Рэйли пригласит меня отметить в «Кванзаа».[40]