– Память!

– Дырявая.

– Глеб!

– Хлеб.

– Да почему хлеб-то? – снова не выдержал юноша.

– Потому что я жрать хочу! – рыкнул Глеб. – Хорош глупостями заниматься. Мама-папа!.. Рыба остынет.

Сашок сразу поник, но спорить не стал. Мутант мысленно усмехнулся: наверняка парень надеялся, что если из его книжной затеи что-то получится, то над ним сжалятся и оставят – как же, пользу принес человек! Впрочем, от него и так есть польза: рыбу, вон, ловит, готовит. Да и вообще…

Ели молча. Каждый думал о своем. Впрочем, мысли Сашка и Глеба были на одну и ту же тему. Паренек боялся, что его оставят в Слободке, мутант же никак не мог решить, что для Сашка будет лучше. Сначала он больше склонялся к тому, что лучше не особо хорошо, но жить, а не превратиться в столь юные годы в кусок гниющего мяса. Но потом вспомнил, что он ведь и сам совсем недавно отказался от возможности спокойной, пусть и скучной жизни, обменяв ее на то же самое, к чему рвется и этот паренек. А может, он, Глеб, просто боится ответственности за жизнь юноши? Ведь если он согласится взять его с собой, то волей-неволей станет ответственным за его судьбу… Да что уж там, конечно же станет! А надо ему это?…

Глебу стало неуютно. Увидев, что все уже закончили трапезу, он поднялся и сказал:

– Полезайте в шалаш, вы оба худенькие, поместитесь. А я веток сейчас нарву, да прямо на плоту, на бревнах устроюсь. – Мутант посмотрел на посветлевшее небо и удовлетворенно заметил: – Вроде как разносит тучи-то, не будет дождя, думаю.

– Нет! – подскочил испуганный Сашок. – Я в лодке буду спать!

– Чего ты испугался-то так? – удивился Глеб. – Пистолетец людей не ест.

– Я не… не его… – замялся, опустив голову, парень. – Я вообще… Я один привык.

– Ну, один так один, – пожал плечами мутант. – Давай тогда хоть тоже тебе веток нарву, все помягче лежать будет. А ты, писатель, отправляйся тогда один в шалаш. Молодежь с тобой спать не желает.

– Я как-то тоже с такой ломодежью не особо жажду, – захихикал Пистолетец. – Вот кабы то не Сашок был, а Сашенька…

– Сашеньку ему… – шутливо заворчал Глеб. – Вон, русалку поймай – и будет тебе Сашенька.

– Между прочим, – неожиданно подал голос смущенный Сашок, – русалки на самом деле есть, вы зря смеетесь.

– Опять в книжках вычитал? – фыркнул Глеб.

– Нет, не в книжках. В Лузе рыбаки рассказывали. В сети им как-то попалась. Только она уже мертвая была, когда они сети пришли проверять.

– Да сказки это все!

– Нет. Я тех рыбаков хорошо знаю. Они могут приврать, да, но в тот раз правду говорили. Они сами перепугались, даже сеть распутывать не стали, а разрезали просто. В шутку это делать не стали бы.

– Да откуда тут русалки? – не унимался Глеб.

– А откуда тут волки, которые по редевьям лазают? – тихо спросил Пистолетец. – А откуда здесь… ты?…

Мутант не нашелся, что на это ответить. Махнул рукой и пошел рвать ветки для ночлега.

Поскольку Глеб мог видеть в темноте, он вызвался дежурить в первую, самую темную часть ночи – от Пистолетца тут все равно было бы мало толку. Сашка для дежурства решили вообще не задействовать.

Глеб нес свою «вахту», сидя на плоту, на мягкой куче из веток. Облака снова сгустились, но дождь так и не пошел, ночь выдалась тихой и теплой. Очень сильно клонило в сон. Чтобы не заснуть, Глеб черпал ладонями воду из реки, плескал ею в лицо и поливал голову. Пару раз ему чудилось шевеление в кустах. Но это могли быть как его дремотные видения, так и признаки деятельности мелкой ночной живности. Во всяком случае, будь это волки или хищники покрупнее, шум был бы громче. Мутант стал поглядывать на эти кусты чаще и пристальней, но больше ничего подозрительного не увидел и не услышал.

Когда небо на востоке посветлело сильнее общего тускло-серого фона, а желание спать стало невыносимым, Глеб растолкал Пистолетца. Лузянин долго не мог понять, чего от него хотят, и даже когда выполз из шалаша и встал на ноги, все равно выглядел спящим.

– Умойся, – тихо, чтобы не разбудить Сашка, посоветовал мутант. – Или вообще ополоснись по пояс. Неплохо бы, конечно, и вовсе в реку залезть да пару раз окунуться, но кто его знает, что в той реке водится, да еще ночью.

– Русалки?… – будто лишь теперь проснулся Пистолетец.

– Даже не надейся, – хмыкнул Глеб. – В лучшем случае, щука-мутант, которая тебе что-нибудь откусит.

– А в худшем?

– В худшем – такая бяка, что целиком тебя проглотит, или на дно утащит.

– Ну вот чазем пугать чеволека, да еще ночью!.. – пробормотал Пистолетец.

– Зато сон прошел. Верно ведь? – вновь усмехнулся мутант. – Да и нести дежурство будешь усердней, напуганный-то.

Спал Глеб чутко. То и дело просыпаясь, слышал, как бродит по берегу Пистолетец, как тот зевает и вздыхает. Затем лузянину, видимо, надоело ходить – шуршание травы от его шагов стихло.

«Заснет ведь», – только и успел подумать мутант, как его поглотил глубокий, как черная бездонная яма, сон. Но уже в следующее, как ему показалось, мгновение он подскочил от истошного вопля Пистолетца:

– А-а-ааа!!! Русалка!!!

Спрыгивая с плота на берег, Глеб краем глаза успел заметить, что подскочил в своей лодке и Сашок. Паренек что-то крикнул ему, но мутант отмахнулся. Его больше сейчас беспокоило состояние старшего лузянина, который сидел на берегу и трясся так, что клацали зубы. Рассвело уже настолько, что даже без «ночного зрения» можно было разглядеть, насколько бледен Пистолетец. Взгляд его широко раскрытых глаз был устремлен на реку и будто застыл.

– Что? – подбежал к нему и принялся трясти за плечи мутант. – Что случилось?

Ответить Пистолетец не мог, его зубы продолжали стучать. Лузянин с трудом поднял трясущуюся беспалую руку и указал на реку.

Глеб обернулся. Шагах в двадцати от плота, выше по течению, как раз напротив тех кустов, в которых ночью ему почудилось шевеление, по груди в воде стояла девушка. Скорее, даже девочка, поскольку грудей, как таковых, у нее не имелось – так, едва наметившиеся пупырышки с грецкий орех величиной. А вот волосы у «русалки» были шикарные – густые, цвета темного золота, они распластались по воде широким, шевелящимся на течении веером.

Девочка неотрывно смотрела на Глеба и тоже дрожала. Только непонятно от чего – от холода или от страха. Вероятнее всего, от того и другого сразу.

В сторону девочки по берегу направился Сашок.

– Не бойся! – крикнул он незнакомке. – Мы хорошие, не тронем тебя!

Но, увидев покрытое темной коркой лицо Сашка, девочка затряслась еще сильнее и начала всхлипывать.

– Ну-ка, стой! – крикнул мутант пареньку. – Давай назад, на плот. Не видишь, что ли, она нас с тобой боится.