– А вот нам сейчас Сашок рыбки наловит, – сказал Глеб. – Ну, а мы пока дров для костра соберем.

– Я помогу! – обрадовалась Нюра. – Я вам всё-всё буду делать, только возьмите меня с собой!

– Где-то я уже такое совсем недавно слышал… – пробурчал под нос мутант, провожая взглядом отправившегося за червями парня, а вслух заявил: – Мы тебя, конечно, возьмем, раз такое дело, но ты крепко усвой: с нами тоже опасно, мы, если будет что-то серьезное, вряд ли сумеем тебя защитить. Захотят убить – всех положат. Вот это знай и помни. И не строй, как говорится, иллюзий.

– Чего не строить?… – заморгала девочка.

– Ничего. Будь готовой, что скоро с родителями увидишься. Там, – ткнул пальцем в небо Глеб.

– Мамка говорила, нет там никого, – вздохнула Нюра.

– Тогда тем более, – разведя руками, непонятно подытожил свое выступление мутант.

Втроем – Глеб, Пистолетец и Нюра – насобирали дров, развели на старом кострище огонь. К этому времени Сашок наловил приличное количество рыбы, на утренней зорьке клевало еще лучше, чем на вечерней.

Печеная рыба очень понравилась девочке, она глотала ее едва не целиком, вместе с костями, и расправилась со своей порцией так быстро, что остальные не успели еще съесть и по рыбине. В итоге сначала Глеб, а вслед за ним и Сашок с Пистолетцем отдали Нюре свои недоеденные доли почти полностью.

Мутант во время завтрака постоянно ловил на себе вопросительные взгляды Сашка. Наконец, он не выдержал.

– Ну, чего пялишься?

– Что будет с Нюркой? – спросил в ответ Сашок, который из-за рыбалки пропустил решение Глеба. Впрочем, в его вопросе слышалась явная недосказанность, и мутанту было предельно ясно, что на самом деле хотел узнать паренек.

– То же, что и с тобой, – буркнул Глеб.

– А… что со мной?… – напрягся Сашок.

– Скорее всего, вас убьют. Точнее, нас. Всех.

– Значит, вы меня не оставите? – просиял парень.

– Да уж чего там, – махнул рукой мутант. – Ее возьмем, а тебя оставим, что ли?… Если уж тут такие люди живут, что даже своим родители дочку показать боялись… – снова махнул он рукой.

– Я тогда быстро! – подскочил Сашок. – Я искупнусь только! А то смердеть уже начал.

Глеб кивнул, и парень побежал к дальним кустам, в которых и скрылся.

– Чего он прячется-то? – удивился Пистолетец. – Купался бы тут-то. Все ж под приглядом. А там утащит кто в реку – и понимай, как взяли…

– Так ведь с нами теперь дама, – посмотрев на Нюру, улыбнулся Глеб. – Вот юноша и стесняется.

– Мне кажется, он другого бошле стесняется, – глубокомысленно выдал лузянин. – Сдается мне, у него не только лицо в рокосте, но и все отсальное тоже…

– В чем?… – разинула рот Нюра.

– Дядя Толя сам не всегда понимает, что говорит, – продолжал улыбаться мутант. – Не обращай внимания. И вот что, дядя Толя, – глянул он на Пистолетца, – негоже, что у нас половина команды будет чистая, а мы с тобой нет. Пойдем-ка тоже пока сполоснемся, что зря время терять?

Пистолетец не горел особым желанием купаться, но все же побрел вслед за Глебом в сторону противоположную той, куда ушел Сашок. Нюре же велели охранять плот – в шутку, конечно же, а больше для того, чтобы девчонке не вздумалось увязаться за ними.

Но когда, наскоро окунувшись в реку, мутант и лузянин вернулись, возле плота никого не оказалось. Правда, вскоре девчонка вынырнула из-за кустов, тех самых, за которыми все еще отмывался Сашок, и стремглав помчалась к плоту.

– Он… он… – прибежав, стала глотать Нюра воздух. – У него…

Глаза у девочки стали такими огромными и круглыми, что заняли, казалось, чуть ли не половину лица.

– Кто «он»? – насупился Глеб. – Что «у него»?… Ты за Сашком, что ли, ходила подглядывать? Тебе не стыдно? А я еще согласился тебя с собой взять!.. – притворно засокрушался мутант.

– У него тут… – будто не слыша, как ее стыдят, прижала к груди ладошки девочка.

– Я же говорил, – торжествующе закивал Пистолетец. – Сашок наш весь в коросте! Ишь, как напугал ведочку…

– «Ведочка» сама виновата, – еще пуще нахмурился Глеб. – Не надо было подсматривать!

– Нет, нет!.. – замотала головой Нюра. – Тамока не короста, тамока…

– А ну, тихо! – поднял вдруг руку мутант и стал к чему-то прислушиваться. – Слышите? – вскоре спросил он.

Но ему не успели ответить. Из-за поворота реки показалась «галера».

То, что это именно «галера», Глеб понял сразу. Да и как тут было не понять – чем иным могла оказаться огромная, грязно-белая «лодка» с надстройками и большими прямоугольными окнами? Из нижнего ряда окон, тянущегося над самой поверхностью реки вдоль длинного борта с непонятной облезлой синей надписью «Москва», торчало с десяток весел, дружно взлетающих над водой и погружающихся в нее с чавкающим звуком. Именно это «чавканье» и услышал мутант перед тем, как «галера» открылась взору путников. А еще – ритмичные, странно приглушенные, звучавшие будто бы через тряпку, выкрики: «И – раз! И – раз! Нале-гай! Нале-гай!..»

– Каратели! – испуганно выкрикнул Пистолетец. – Это облава! Бежим!

– Куда? – скрипнул зубами Глеб, тревожно озираясь в поисках Сашка.

Парня нигде не было видно. А побелевшая от ужаса Нюра, для которой древний теплоход показался, видимо, страшным чудовищем из маминых сказок, не издав ни звука, юркнула в шалаш.

– Как куда? Как куда?! – закудахтал Пистолетец, хлопая при этом по бедрам ладонями, словно встревоженная курица. – Все варно куда! Не ужебим – схватят! Казнят свех, никого не жопалеют!

– Не жопалеют, говоришь?… – продолжал искать взглядом Сашка Глеб. – Ну так если мы побежим, не жопалеют тем более.

– Зачем ты дразнишься?! – нервно взвился лузянин. – Нам же сейчас правда капец натсанет!

– Настанет, значит настанет, – посуровел мутант. – Только убежать нам все равно далеко не дадут, нас уже увидели. Зато тот, кто убегает – это без вариантов преступник, которого обязательно следует поймать и казнить. А того, кто, как мы, мирно сидит и рыбку ловит, может быть и помилуют.

– Ага, как же, помилуют, – впившись остекленевшим от страха взглядом в приближающуюся «галеру», – пробормотал Пистолетец. – А плот у нас чазем? А лодка?… – Тут он вдруг вцепился пальцами здоровой руки в редкие волосенки и застонал.

– Ты чего? – посмотрел на товарища Глеб.

– Нюра… – тихонько проныл лузянин, и мутант мысленно отвесил себе оплеуху за несообразительность: ну конечно же, какое может быть помилование, если они, мутанты, прячут ребенка! Никто не станет разбираться, чей это ребенок. Если девочка с ними, если они не прикончили ее сами, как только увидели, то они однозначно преступники. Разве только прикинуться, что про девчонку они ничего не знали, что видят ее впервые… Да, это стыдно, отвратительно, мерзко – платить жизнью ребенка за собственные шкуры! Но ведь девочке помочь все равно невозможно; что они могут втроем против целой оравы вооруженных сильных мужчин? Погибнуть вместе с ней из принципа, лишь бы не пачкать совесть? Так это попросту глупо. Такое чистоплюйство повесит на «очищенную» совесть смерти ни в чем не повинных Пистолетца и Сашка – а ведь парень ненамного старше Нюры… Впрочем, такой вариант все равно не прокатит, Пистолетец на подобный обман еще может пойти, а вот Сашок наверняка заупрямится, начнет играть в благородство. Да и на «галере», чай, не дураки собрались. И кто вообще станет слушать каких-то безмозглых мутантов?