Наконец, вчера немецкий таблоид Bild разоблачил последнюю из трех постановок: на кадрах теленовостей видно, что российский лидер награждает представителей тренерских штабов российских национальных сборных и обсуждает с ними развитие спорта. Как выяснил Bild, как минимум двое участников встречи, руководители тренерского штаба Российской федерации тенниса, находились в этот день на сборах в немецком Франкфурте. Журналисты добились диалога с ними, однако тренеры не смогли прокомментировать, каким образом они принимали сегодня награды из рук [Mr. P.]а в нескольких тысячах миль отсюда.

По мнению специалистов, речь идет о так называемых консервах – заготовленных заранее фото- и видеоматериалах. Как правило, это второстепенные встречи, информация о которых специально придерживается до «часа Х». Пресс-служба и ранее прибегала к этому рецепту, когда [Mr. P.], предположительно, ложился на операцию, связанную либо с позвоночником, либо с процедурами омоложения. Но тогда едва обнаруживший себя «вакуум власти» не продлился более трех-четырех дней, тогда как сегодня есть все основания предполагать, что [Mr. P.] фактически утратил бразды правления страной, которой руководил почти девятнадцать лет.

Впрочем, повторимся: кажется, это мало интересует россиян. Возможно, в их памяти все еще свежи перевороты 1991 и 1993 годов, когда смена власти мало повлияла на повседневную жизнь, сопряженную с трудностями. Кажется, москвичам не интересна и баррикада, спонтанно возникшая возле Дома Правительства, они не замечают резко выросшее количество автомобилей полиции и специальных сил, в том числе бронированных, которые выглядят на дорогах мегаполиса тревожно и шокирующе. В другое время любой подобный демарш, связанный с митингом на одной из центральных площадей Москвы, был бы жестко подавлен в течение нескольких часов. То, что полиция занимает выжидательную позицию, косвенно свидетельствует о смене власти, либо даже у силовых структур нет четкого понимания, кто сегодня должен отдавать приказы. Протестная акция на площади продолжается уже более пяти дней – неудивительно, что здесь появились палатки и даже подобие барбекю.

Если вы хотите посмотреть на настоящий русский постмодернизм, то вы найдете его не в кабинете Кремля, не в путанице октября и ноября, а здесь, на площади. Возле правительственного комплекса, который (это звучит иронично) россияне традиционно называют Белым домом, бастуют десятки человек, но вряд ли все они могут объяснить, против чего устроена их акция. Шутливая фраза «Борьба с энтропией», услышанная в ответ на мои вопросы от молодого участника протеста, была бы самым точным определением. Здесь есть сторонники демократических перемен, потребность в которых давно назрела и перезрела в России. Здесь есть люди, которые требуют восстановления конституции и возвращения [Mr. P.]а из-под ареста, под которым он, предположительно, находится. Плакаты, требующие освобождения [Mr. P.]а, мирно соседствуют с плакатами, требующими суда над ним. Для большинства протестующих нет ни четкой разницы между [Mr. P.]м и его «взбунтовавшимися» соратниками, ни представления о том, в чьих руках сегодня находится власть. Общим требованием, пожалуй, можно считать восстановление законности и пресечение «военного переворота» (хотя, по слухам, в Специальную комиссию не вошли силовики – возможно, это первый прецедент «штатской хунты» в истории). А уж законность может трактоваться бунтарями как угодно широко – как возвращение лидера, который в России считается законно избранным, или же как откат к законодательству и Конституции 1993 года, которая многократно попиралась тем же [Mr. P.]м и его окружением.

Дымок от жаровни с шашлыками, установленной прямо на асфальте, пластиковые пакеты, которые гоняет пронизывающий осенний ветер, сваленные в кучу металлические конструкции. Такой мы видим площадь рядом с резиденцией правительства. Несколько палаток. Одна из них имеет особенно летний вид. «Вероятно, очень холодно?» – с таким вопросом я обращаюсь к ее жителю, 31-летнему Дмитрию. Дмитрий приехал из Челябинска – мегаполиса среди Уральских гор в двух часах лёта от Москвы. Внешне он может напомнить битника шестидесятых годов или old school рокера. Русские, вероятно, более готовы сравнить его по внешности с Иисусом.

– Я много езжу автостопом, в том числе зимой, совершаю восхождения в горы, поэтому не чувствую дискомфорта здесь, – рассказывает Дмитрий.

От запланированного визита на Мачу-Пикчу – культовую перуанскую вершину с заброшенным городом инков – Дмитрия отвлекла революция в Москве. По его словам, как только он прочитал о событиях на площадях (информация о них распространялась в мессенджере WhatsApp, среди субкультуры, близкой к критикам [Mr. P.]а), то отказался от своих планов и приехал в российскую столицу. Дмитрий имеет серьезный опыт борьбы за демократию и даже был оштрафован судьей за участие в митинге, запрещенном властями Челябинска. Дмитрий полон надежд и не видит никакого диссонанса в том, что на площади собрались люди с диаметрально противоположными взглядами. Впрочем, по его словам, позапрошлой ночью здесь наблюдались отдельные стычки между агитаторами демократов и более консервативными силами. Ликвидировали стычки, как ни странно, «удивительно миролюбивые и предупредительные» представители специальных отрядов полиции.

К тем самым консервативным силам можно отнести, вероятно, 52-летнего Константина – жителя подмосковного города Электросталь. Татуированные пальцы выдают его тюремное прошлое – мой собеседник это подтверждает, говоря, что это был ошибочный эпизод молодости. Узнав, что перед ним журналист британской газеты, он демонстрирует скепсис и произносит фразу, популярную у радикально настроенных русских: «Англичанка гадит» (Englishwoman shits). Появившись в русской лексике в годы властвования королевы Виктории, эта фраза оказалась парадоксально актуальна во время эпохи следующей «англичанки». Напомним: когда Елизавета II заняла британский трон, на кремлевском еще восседал Сталин, и именно последние месяцы его жизни, пришедшиеся на 1952–1953 годы, оказались окружены атмосферой особенно острой нетерпимости как к иностранцам, так и к инакомыслию вообще. Сегодня, когда мы наблюдаем, очевидно, последние эпизоды эпохи Елизаветы, в Кремле – это уже более очевидно – завершается или уже завершилась эпоха [Mr. P.]а, закат которой также связан с острым неприятием демократических институтов и гипертрофированным изоляционизмом. История делает круг. Вспоминается карикатура Charlie Hebdo. Не слишком почтительно изображенная 92-летняя королева заявляет на ней, что намерена «пережить [Mr. P.]а». То, что казалось абсурдным, может оказаться правдой: русские называют это иронией судьбы (The Irony of Fate, or Enjoy Your Bath[9]).

Константин пришел на площадь не для того, чтобы поддержать [Mr. P.]а, хотя образы его демократических оппонентов вызывают у подмосковного жителя еще большую неприязнь. Он говорит, что устал от безработицы и кризисных явлений. Константин, как и многие его соседи, лишен стабильного заработка и социальных гарантий: по его словам, ухудшение последних нескольких лет стало особенно сильным. Повторяя тезисы [Mr. P.]ской пропаганды о влиянии американцев и событиях на Украине, он тем не менее, очевидно, без симпатии относится и к давнему лидеру, который «обогатил всех своих дружков», и к нынешней коллегиальной и анонимной власти, которая, как не без оснований подозревает Константин, во многом состоит из тех самых «дружков». Участие Константина в событиях на площади не имеет ярко выраженного вектора, скорее, оно продиктовано чувством, что «так больше жить нельзя». Именно в этом ощущении сходятся здесь европеец Дмитрий и ретроград Константин, как и сотни других неравнодушных жителей, пришедших на площадь Свободной России.