Люси залпом выпила стакан воды. Шарко взял мобильник, показал подруге сделанный им снимок с татуировкой:

— У него это на груди, представляешь? Клеймо, как у животного. Смотри!.. А на одном из запястий — следы наручника, ребенок был прикован цепью… Это расследование добром не кончится, и, знаешь, у меня ощущение, что нам пора с этим завязывать.

Люси встала, подошла к Шарко сзади, обняла, уткнулась подбородком в его левое плечо:

— По-твоему, мы имеем право бросить этого ребенка?

— Никто его не бросает. И мы не сможем спасти всех детей на земле. Рано или поздно нам придется принять решение.

— Это случится само собой, когда я забеременею. Давай подождем еще немножко, не станем пока сматывать удочки. Мне надо действовать, двигаться, чтобы не жевать все время одну и ту же жвачку. Дни проходят быстро; когда я возвращаюсь вечером, я вымотана. Но это позволяет меньше думать о своем. Остров, пальмы? Не знаю… Боюсь, мне там будет душно… И я все время буду их вспоминать… Все время.

Они не закончили ужин, но ни ему, ни ей не хотелось сегодня засиживаться за столом. Да и дело шло к полуночи. Люси выпрямилась, отодвинулась от Шарко, включила чайник.

— Знаешь, что такое боязнь высоты? Бывало с тобой такое? Когда у тебя кружится голова, ты понимаешь, что вот-вот помрешь от страха, но приближаешься и приближаешься к пропасти… Я всегда так делала, когда была девчонкой, и мы ездили в горы. Ненавижу это ощущение и обожаю его. Того, что я почувствовала сегодня, мне давно не удавалось испытать: именно из-за этого я и согласилась пойти на вскрытие. Как ты считаешь, это хороший знак или наоборот?

Шарко не ответил. Наступившую тишину нарушало только позвякивание тарелок в посудомойке. Он стиснул зубы. Он не воспользовался даже этими минутами покоя и доверия, чтобы признаться в своем бесплодии, в том, что сдавал кровь, рассказать о надписи на стене зала торжеств. Он слишком боялся ее потерять, боялся остаться один, как прежде, и, как прежде, тупо смотреть, как ездят по рельсам маленькие поезда…

Люси заварила ему в кружке мяту, в свою чашку бросила ломтик лимона, заглянула Франку в глаза:

— Мне кажется, наш хроникер Кристоф Гамблен расследовал серию…

— Серию… — эхом повторил Франк.

В глубине души он уже уступил, покорился — Люси ни за что не бросила бы дела. Она никогда ничего не бросала, не доведя до конца. Шарко попытался навести хоть какой-нибудь порядок в своей старой черепушке, прогнать из сознания фотографии зала торжеств в Плёбьяне и послушать, что говорит подруга.

Подруга же, не выпуская чашку из рук и рассказывая о том, как прошел день, отвела его в гостиную, где переместила на диван досье с материалами и разложила по столу четыре номера «Высокой трибуны», а рядом — «Фигаро».

— Слушай, а зачем тебе вдруг понадобилось дело Юро?

— Из-за мальчика в больнице… — поколебавшись, ответил полицейский. — Плохие воспоминания, все такое… Ну я и воспользовался этим, чтобы порыться в ящиках. И вот… наткнулся. Да, кстати, ты что, смотрела мои старые альбомы и видеокассеты-восьмимиллиметровки?

— Видеокассеты-восьмимиллиметровки? Фотографии? Зачем бы? У тебя ведь даже проектора нет, чтобы смотреть такое древнее видео… Сам-то ты сколько лет к ним не прикасался!

— Вот именно. Но я их обычно складываю определенным образом, а сейчас они лежат не так.

Люси пожала плечами и, не оставляя Франку времени на новые вопросы, протянула раскрытую на нужной странице газету за 2002 год:

— Сосредоточься-ка лучше на нашем деле. Посмотри тут, я обвела.

Шарко еще несколько минут смотрел на Люси, потом взял «Высокую трибуну» и стал читать вслух.

13 января 2002 г.

Двое суток назад, морозным утром, в озере Анси было обнаружено безжизненное тело Элен Леруа. Женщине было тридцать четыре года, она жила в двадцати километрах от озера, в Тоне, держала там сувенирную лавку. Пока полиция отказывается сообщить, каковы были обстоятельства смерти, но случайное утопление маловероятно: машину жертвы нашли возле ее дома. Каким образом Элен Леруа могла бы сама попасть к озеру? Может быть, ее похитили, потом утопили? Имеет ли новое дело отношение к прошлогоднему? Напомню, что в феврале 2001-го, меньше года назад, в озере Паладрю в аналогичных условиях было найдено тело Вероники Пармантье. На сегодняшний день тайна остается тайной.

Оливье Т.

Комиссар бросил газету на журнальный столик и быстро пробежал глазами заметку из хроники происшествий, которую читала Люси, сидя в машине перед Институтом судебной медицины. Ту, 2001 года. Потом Люси в двух словах пересказала ему объяснения Шене: насчет водопроводной воды в кишечнике и перевозки тела отравленной сероводородом женщины к озеру. Дочитав, Шарко повел головой в сторону двух газет из региона Прованс–Альпы–Лазурный Берег:

— И ты думаешь, что Кристоф Гамблен напал на след серийного убийцы, который действовал в двух соседних регионах?

— Угу, впечатление, во всяком случае, такое. Остается в этом убедиться. Возможно, полиция одного региона не была особо информирована о том, что делает полиция другого. И методы, которыми действовал преступник, за прошедший после первого «утопления» год могли слегка измениться. Еще… еще, возможно, судебникам не пришло в голову поискать в организме сероводород. К тому же десять лет назад не было обыкновения сопоставлять информацию из разных источников… — Она посмотрела на часы. — Ну что, ограничим себе время?

— До часу ночи. И ни минутой больше.

— Ладно. Час ночи.

Люси подтолкнула к Франку «Фигаро», придвинула к себе остальные газеты.

— Пойду быстренько приму душ и надену пижаму. А ты полистай «Фигаро». Газета не имеет отношения ко всем остальным, и Валери Дюпре никогда там не работала — Робийяр проверил. Тем не менее «Фигаро» обнаружили в папке с ее собственными статьями. У нее под кроватью. Такую вот маленькую личную коллекцию она собирала, если хочешь… Не представляю, что именно надо там искать, но уверена: что-нибудь да найдется. Кстати, смотри, что я обнаружила на второй полосе, — сказала она, протягивая Шарко фотокопию. — Вернее, на приклеенной к ней бумажке.

— «654 слева, 323 справа, 145 слева», — прочел комиссар. — Похоже на шифр замка. Вроде как у сейфа с колесиком…

— Я и сама так подумала. Но откуда вдруг сейф? Ни у нее, ни у Кристофа Гамблена не нашли никаких сейфов.

Люси собралась было в ванную, но Шарко ухватил ее за запястье и притянул к себе:

— Погоди минутку!

Он нежно поцеловал подругу, но она не расслабилась, не забылась в его объятиях. Шарко почувствовал в ней какое-то напряжение, какую-то зажатость, что ли, и, когда Люси сделала шаг в сторону, но еще достаточно было руку протянуть, чтобы обнять ее снова, Франк этого не сделал. Позволил ей уйти. Окунулся в работу.

Комиссар быстро, но внимательно прочитал одну за другой статьи в «Фигаро», потом перешел к хронике происшествий. Люси вернулась четверть часа спустя — влажные светлые волосы доходили ей до лопаток, от нее хорошо пахло, с ней всегда невероятно хорошо, она его маленькая звездочка… Шарко смотрел на Люси, и в нем росло желание — пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться и продолжать чтение. Они были вдвоем, свет был приглушен, но они не целовались, не смотрели телевизор и не думали о будущем. Скорее — тонули во мраке…