— Дубина, мой брат что-нибудь ответил?

— Думаю, эта информация уже не актуальна, так как ваш «десерт» уже преодолел внутренние ворота.

— В доме ещё никого нет? — спросил он на всякий случай, выбираясь из купели.

— Только вы и ваш верный слуга. Прикажете закрыть дверь и уединиться со мной от посторонних?

— Кто в тебя запрограммировал эти гейские шуточки? Надо хотя бы голос тебе на женский сменить, а то у меня даже аппетит пропал, — Эйден скривился и поспешил запахнуть халат.

— Ваш брат определенно пользовался имеющимся у него доступом.

— Шутник, тоже мне. Ну, ничего, у меня ведь тоже есть доступ к его «Создателю», посмотрим, как он оценит мое чувство юмора.

— Разрешите поддержать разговор?

— Допустим, — бросил Эйден и тут же уточнил. — Разрешаю, — закатив глаза, пробормотал он.

— Почему хозяин окрестил меня «Дубина», тогда как его брат назвал своего голосового помощника «Создатель»?

Эйден усмехнулся:

— Я тебе больше скажу: пока ты уважительно называешь меня «Хозяином», его помощник обращается не иначе как «Сын мой». Не обижайся, Дубина, у каждого из нас свои причуды. Но смею заверить ты для меня важнее, чем все смертные.

— А как же ваши братья?

— Сколько тебе повторять, бестолочь? Мы бессмертные, значит, мои братья априори не попадают в категорию «всех смертных».

— С вашего позволения, сочту за комплимент, ранее сказанные вами слова. Может все же заблокировать двери пока не поздно?

— Ой, да ну тебя! — Эйден махнул рукой. — Проваливай!

— Приятной ночи, господин.

— Спасибо, — недовольно пробормотал Эйден, спускаясь вниз по лестнице. — Ночь действительно обещает быть приятной...

Глава 7

— Добрый день, — в дверях моей палаты появился высокий мужчина со строгим взглядом стальных глаз. — Джеймс Артонт — ваш лечащий врач.

Он оторвал взгляд от документов в своих руках и пристально уставился на меня.

— Рассказывайте, — приказал он холодно.

Я бы и не посмела ослушаться, но понятия не имела, что сейчас должна говорить.

— Начнём с ваших травм, — направил он мои мысли в нужное русло. — Это Эйден?

Хотя нет. Кажется, я уже снова потеряла нить разговора.

— Кто? Ч-что? Н-нет-нет, — поторопилась заверить я врача, даже не понимая о ком идёт речь, однако, не имея ни малейшего представления как объяснить свои травмы.

Что я должна сказать?

Рассказать, что в моей деревне человеческая жизнь ничего не стоит?

Те, кто меня избил — нелюди.

Когда я, наконец, пришла к старейшине и покаялась, я пожалела, о том, что не решилась спрыгнуть со скалы той ночью.

Казалось, будто я украла нечто очень ценное из деревни и отдала это чужаку. Хотя по факту, то, что я ему отдала, принадлежало только мне! Моя гордость пострадала! Какое дело всем этим людям?

Как я и предполагала, старейшина обрушил на меня гнев всей деревни. Сирота, да ещё и распутница. Эти два статуса полностью развязывали им руки. Ведь вступиться за меня было некому. Сельчане будто озверели, в их взглядах читалось неприкрытое желание моей казни. Я была готова к этому. Но надеялась только, что все произойдёт быстро. Ну, или хотя бы закончится однократной пыткой...

Тогда лёжа на площади, желая найти силы, чтобы подняться и спрятаться где-нибудь, я была рада увидеть чужестранца. Как я и рассчитывала, местные его не тронули. Весь их гнев был сконцентрирован на мне, тогда как незнакомца они откровенно боялись. И этот факт успокаивал меня, иначе ему бы не удалось покинуть деревню. А значит и мне тоже…

Наверно было бы странно, если он сразу согласился бы забрать меня. Но его отказ лишил меня надежды.

Уже вечером, когда я пришла в себя на площади, я приняла решение снова отправиться к водопаду и молить иноземца о спасении.

Мне нужен был веский аргумент, почему он должен взять меня с собой, поэтому по дороге к водопаду я зашла в свою покосившуюся избу и отыскала старое платье, которое лишь чудом ещё не успела выкинуть.

— Вот оно! — я выудила из кармана часы, которые я подобрала в лесу, когда нашла чужака, и едва ковыляя, отправилась на поиски незнакомца.

Но все заготовленные аргументы улетучились из головы, когда я поняла, что он принял меня за местного воришку, и посчитал, что я просто-напросто обокрала его.

Чертова гордость!

Нужно было переступить через неё ещё раз и объясниться. Может он позволил бы остаться мне рядом, чтобы местные боялись подойти ко мне. Возможно, тогда мне бы не пришлось терпеть побои снова.

Если бы можно было все знать наперёд...

Очевидно, люди бы перестали совершать глупости, о которых потом сожалеют.

— Я жду, — холодный голос выдернул меня из болезненных воспоминаний. — Если ты не знаешь, кто такой Эйден, на кой черт Рэм притащил тебя?

— Н-не знаю. Он хороший человек... — я осеклась, когда доктор жестко ухмыльнулся.

— «Хороший человек», — пробормотал он, щёлкнув авторучкой. — Значит, моя помощь здесь не понадобится.

— Н-но... разве вы не собирались меня лечить?

— Твои ожоги не в моей компетенции, — бросил он равнодушно. — Я, так сказать, мозгоправ. Но я непременно пригляжу за тобой: раз уж мой брат тебя притащил, то у меня просто нет выбора, — отложив документы на тумбочку, он опустился на край моей койки и прихватил пальцами запястье:

— Ммм, — мне показалось, что он закатил глаза, — действительно, очень насыщенно...

— Что? — я вовсе растерялась.

Мужчина прочистил горло:

— Пульс... очень насыщенный. Как у птицы тарабанит. Выпишу успокоительные, ожогами и прочими травмами займётся сестра, — наконец отпустив мою руку, он сделал какие-то записи в документах. — Любопытно, — задумчиво пробормотал доктор, не отрывая взгляда от бумаг.

— Вы обо мне?

Он выпрямился, будто очнувшись и, прихватив меня за подбородок, стал поворачивать мою голову из стороны в сторону, видимо изучая ожоги.

— Отчасти, — мужчина снова строго посмотрел на меня. — За последние дни виделось что-то необычное?

Решил проверить в своём ли я уме?

— Конечно, — я прервалась, когда мужчина подозрительно прищурился, — я родом из крохотной деревни, где на все население один единственный телефон и тот под замком у старейшины, и избы не выше одного этажа, а тут... — я с опаской кивнула в сторону окна.