упомянуть, что течение времени в мифах ограничено этими двумя однократными событиями, имеющими решающее значение.

Существует три отрывка из древнескандинавской литературы, усложняющих эту картину. В них говорится о возрождении космоса после Рагнарёка. Так что мы должны с ними делать?

Два из них - эддические поэмы «Прорицание вёльвы» и «Речи Вафтруднира». Третий - «Младшая Эдда» Снорри Стурлусона. В его рассказе о падении и возрождении космоса не содержится никаких деталей, которых не было бы в двух других поэмах, обе из которых активно цитируются как во всей «Младшей Эдде», так и в этом отрывке. Самое разумное объяснение - Снорри использовал две поэмы из «Старшей Эдды», причем только их, как источники для своего рассказа о возрождении после Рагнарёка. Таким образом, в древнескандинавской литературе существует только два отрывка, созданных независимо друг от друга (по крайней мере, насколько мы можем судить) и рассказывающих о возрождении после конца света.

Как и многие песни, вошедшие в состав «Старшей Эдды, «Прорицание вёльвы» и «Речи Вафтруднира» были созданы в конце эпохи викингов или в раннем Средневековье, когда древняя скандинавская религия переходила к раннему христианству161. Я говорю о переходном периоде, поскольку замещение никоим образом не проходило гладко и бесповоротно. Этот процесс занял столетия. И пока он происходил, у думающих личностей было достаточно времени, чтобы растолковать и прокомментировать и сам процесс, и его значение.

«Прорицание вёльвы» делает именно это. Несмотря на то что многие настаивают на том, чтобы рассматривать эту песню как консервативную дань викингов старым временам или даже как нечто вроде скандинавского катехизиса, в действительности это работа христианина или, по крайней мере, обращенного в христианство поэта, пытающегося показать, что традиционная религия его народа прорицала приход и триумф новой, более высокой религии.

Для изложения своих идей автор пользуется традиционными образами и идеями, но рассматривает их в совершенно новом свете. Сквозь всю песню проходит христианское влияние. Традиционно скандинавы воспринимали Вселенную как, по сути, находящуюся вне морали и действующую без какой-то «высшей цели» (до некоторой степени мы уже видели это в характерах богов и богинь, а полностью дополним картину в следующих главах). Но для автора «Прорицания вёльвы» дело обстояло совсем не так. Вместо этого космос и ход событий в нем были пропитаны моральной целью, как в средневековом христианстве.

К. Ларссон. Песнь Вельвы

В поэме говорится, что сразу после того, как боги создали космос, в нем не было великанов. Это была золотая эра процветания, мира, счастья, справедливости и веселья. Затем произошло падение, которое можно сравнить с падением Адама и Евы: «три великанши, могучие девы» явились в космос из хаоса Ётунхейма, и пришел конец этому изначальному блаженству и правильности162. Через несколько стихов мы обнаруживаем одно-единственное во всей древнескандинавской литературе описание наказания за нарушение морали в жизни после смерти: убийц, прелюбодеев и других безнравственных людей мучительно разрывают на части чудовища Нидхёгг и Фенрир в месте, которое называлось «Берег Мертвых»163. С течением поэмы моральная ценность Вселенной (включающей богов и людей) постоянно слабеет. Как и в очень напоминающем ее апокалиптическом видении в Откровении Иоанна Богослова Нового Завета, Рагнарёк описывается как необходимое очищение, избавляющее мир от зла. Мир, который придет после Рагнарёка, - это новый золотой век, где не будет никаких гигантов, которые в ином случае могут испортить его. Стих 65 особенно показателен:

Нисходит тогда

мира владыка,

правящий всем

властелин могучий164.

Кто же это еще мог быть, кроме Христа?165 «Прорицание вёльвы», в конце концов, возвещает о грядущем владычестве всемогущего, всесильного нового бога с юга, чья победа видится неизбежной и достойной восхвалений.

Автор «Речей Вафтруднира» более нейтрален и менее изобретателен. Это просто собрание большого количества несвязанных отрывков мифов, которые пересказываются через сквозную историю о споре Одина и великана Вафтруднира. Тем не менее есть все основания полагать, что мифы, собранные автором в своем произведении, уже подверглись значительному влиянию христианства - в самом деле, очень трудно было избежать этого. Рассказ о возрождении космоса после Рагнарёка проистекает из того же социоисторического контекста, в котором было написано и «Прорицание вёльвы».

В Х и XI веках, когда скандинавская религия вытеснялась христианской по всей территории Скандинавии, многие викинги начали верить, что они живут во времена Рагнарёка. В конце концов, согласно всем историям, не должны ли боги потерпеть поражение в этой финальной битве? Теперь, когда боги и в самом деле пали, не означало ли это наступление предсказанного краха их самих и их мира? Но в тот период новый бог и новый мир поднимались из пепла старых богов и старого мира. Так что людям казалось, что, хотя пророчества о Рагнарёке и были верными, в них забыли упомянуть о том, что катастрофа еще не была концом всего. За ним следовал новый, другой мир. Не здесь ли истоки происхождения идеи о возрождении после Рагнарёка?166

Если рассмотреть все эти доказательства в целом, то можно предположить, что дело обстояло именно так. Опять же, ни в одном из других произведений древнескандинавской литературы не упоминается возрождение мира после Рагнарёка. Но можно найти несколько отрывков, а также множество произведений литературы Северной Европы, от народных сказок до формул клятв, где упомянут некий будущий катаклизм, конец космоса, после которого никакого восстановления не последует167. Некоторые из них, например скальдические поэмы «Песнь о короле Эйрике» и «Песнь о короле Хаконе», значительно старше, чем «Пророчество вёльвы» и «Речи Вафтруднира»168. Более того, их строки звучат зловеще и трагично. Любой намек на радостное возбуждение и надежду на возрождение, как в «Прорицании вёльвы» и «Речах Вафтруднира», абсолютно отсутствует. Разумеется, если бы эти произведения просто не упоминали о широко распространенном веровании в перерождение космоса после Рагнарёка, их бы не было так много и они, по крайней мере, отражали бы эту веру в лучшее своим тоном и другими более тонкими средствами. Но ничего подобного нигде не обнаружено.

Таким образом, можно сделать сенсационный вывод - скандинавы, по крайней мере изначально, считали Рагнарёк единичным событием в будущем, уничтожающем все следы существования космоса, к которому они принадлежали и который оберегали их драгоценные боги.

Точка зрения скандинавов на время и его конец может поразить нас как чрезвычайно мрачная и даже безнадежная. И на одном уровне она действительно мрачна и безнадежна. Но, как мы увидим в следующей