Не сбавляя скорости, Сергей доехал до развилки, повернул к Москве и растворился в потоке машин. Когда промчался состав, милицейская кавалькада двинулась следом, но азарт пропал, и все понимали, что беглеца не догнать.

— Отбой, — произнес полковник. Сообщил по рации приметы и номер «Лады» и объявил операцию «Перехват». Сергей предугадал его действия, заехал в первый московский двор и, прихватив с собой пистолет, бросил малолитражку. Но прежде он нашел в бардачке проволоку, согнул ее кончик и отстегнул болтавшееся на правом запястье кольцо наручника. Это он научился делать еще в милицейском училище.

Злой и уставший Максимов с остальными приехал на Петровку в середине дня. Все были подавлены и угрюмы. Алексей, Михаил и Долгов поднялись в кабинет к полковнику и сели отдыхать. Николай Иванович послал адъютанта в столовую за бутербродами и чаем, а пока достал ванильные сушки и предложил операм.

Жизнь всухомятку давно стала нормой для убойного отдела и только иногда, после закрытия очередного дела, разбавлялась веселым праздником с водкой и закуской. Сейчас радоваться было нечему. Все набросились на сушки, хрустели молча и немного отходили от погони.

— Ну Краснов, — вздохнул полковник. — Устроил заваруху.

— Надо объявлять его во всероссийский розыск, — сказал Долгов. Его нос распух и напрочь портил внешность. Кровь течь перестала, но переносица посинела. Майор стал похож на пропитого алкаша, которому в подворотне саданули кулаком в лицо.

— Ты, Витя, садись писать рапорт о том, при каких обстоятельствах твое оружие попало в руки подозреваемого. — Полковник охладил пыл майора. Тот уныло кивнул и пошел к компьютеру.

— Ты, Фомин, займись поиском счета Краснова. Он в бегах, и ему нужны будут деньги. Не знаешь, где он их держит?

Алексей удивился вопросу:

— С какой стати он мне будет это докладывать?

— Вы же были друзьями.

— Да мы и теперь не враги.

— Ты же в него стрелял, — съязвил Максимов и уставился на капитана. Он любил задать каверзный вопрос сослуживцу или допрашиваемому, а потом понаблюдать, как тот выкрутится.

— Когда он мне в глаз съездил, — буркнул Алексей. — Меня зло взяло, хотел его подстрелить, но сдержался. Не привык стрелять в спину друга.

— Правильно сделал, — одобрил полковник, на что Долгов из угла заметил:

— Он убийца, а твои сантименты — делу помеха.

— Я не могу поверить, что Краснов убил Фрейна, — не удержался Фомин. — Не такой он человек. В морду кому-нибудь дать может, но чтобы пойти вскрывать сейф, а потом выстрелить в хозяина…

— Мы с ним уже шесть лет не работаем, только изредка видимся, — продолжил Максимов. — Может, он изменился?

— Такие, как Краснов, не меняются. Он кремень, настоящий мужик, принципиально честный. Вспомни, Николай Иванович.

— Да помню я, помню.

В кабинет вошел адъютант и принес в пакете батон душистой «Телячьей» колбасы, ломтики белого хлеба, кусок сыра, шоколадки и сок. Михаил включил в сеть электрический чайник, и все сели обедать.

— Я позвоню в финансовое управление, узнаю, как можно найти его счет, — сказал Алексей и сел за телефон. Он дозвонился до своей знакомой и попросил, чтобы та нашла счет в банке на имя Краснова Сергея Сереевича, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. И указал номер паспорта.

Девушка сказала, что перезвонит, когда что-то выяснит.

— Откуда ты знаешь, что он деньги держит в банке, а не в кубышке? — поинтересовался полковник.

— Наверное, и там, и там. Сейчас все так. Будем ставить у его дома и офиса засаду?

— Он вернется туда?

— Не знаю, но скорее всего нет. Что он там забыл?

— Деньги, документы.

— Мы все изъяли, — Фомин положил на стол папку с документами Краснова.

— Что он будет делать в первую очередь? Какие будут соображения? — шеф задал вопрос всем.

— Раздобудет денег и ляжет на дно. Надолго, — высказался Долгов.

— Деньги ему будут нужны, это точно, но на дно он не ляжет. Не такой человек. Начнет сам искать убийцу, — Фомин откусил от бутерброда с колбасой кусок и начал жевать. Запил горячим чаем.

— Если он убил — то ляжет на дно, а если не он, то начнет искать сам, — заключил шеф.

— Он убийца, доказательства неопровержимые, — взвился Виктор.

— Не в доказательствах дело, — полковник раздавил в пальцах сушку, запихнул кусочек в рот и начал хрустеть. — Краснов опытный оперативник с десятилетним стажем, и если бы он пошел на ограбление или убийство, то улик не оставил бы. Ни одной. Пистолета и отпечатков пальцев тем более. У него было достаточно времени, чтобы выбросить оружие, но почему-то он этого не сделал. Почему?

— Он не знал, что убили Фрейна и что орудие преступления лежит у него в багажнике. Пистолет должен был находиться в его сейфе, в офисе, — предположил Фомин.

— Именно. Но пистолет и пули — главная улика против Сергея. Тот, кто его подставил, рассчитал все четко. Зачем искать настоящего убийцу при таких уликах?

— Да он убил, Николай Иванович, Краснов, — не мог смириться Долгов.

— Ты, Виктор, по носу получил, теперь злобу на нем срываешь. Успокойся и рассуди здраво. Улики липовые, дутые, — возразил полковник.

— Но убийственные, — добавил Долгов.

Все замолчали. Оперативники знали, что руководство, прокурор и суд поверят уликам, а не заявлениям друзей Краснова, будто он честный человек и никого не убивал.

Пауза затянулась, все усердно жевали, потом пили чай, и наконец Николай Иванович изрек:

— Как это Сергей от нас сбежал? Плохо это, очень плохо.

— Чем плохо? — заметил Алексей. — Теперь сам может действовать. А так бы сидел в камере и ждал, пока его осудят.

— Мы бы у него в спокойной обстановке узнали обстоятельства дела, его соображения на этот счет. А он вспылил, отдубасил всех и удрал.

— Вы же помните, он всегда был вспыльчивый, — заметил Михаил.

— Ах да. Ты про то дело…

— Про какое? — спросил Виктор.

— Ты тогда у нас не работал, — Максимов сел поудобнее, запихнул остатки раздавленной сушки в рот, запил чаем и начал рассказ. Он любил попотчевать сотрудников историями из своей героической службы. — Мы с Красновым и Фоминым расследовали дело серийного маньяка. Кто-то насиловал и убивал девочек пятнадцати лет. Ловил на улице, затаскивал в подвал близстоящего дома и… Задержали в качестве подозреваемого некоего Мирошкина, но доказательств его вины не было, улик тоже, сам он колоться не хотел, и его выпустили. Но Сергей нутром чуял гада и за несколько часов до освобождения зашел к нему в одиночную камеру и так наподдал ему, что тот еще сутки вынужден был провести в медблоке. Потом его освободили. Сергея вызвали на ковер и устроили взбучку. Вынудили написать заявление по собственному желанию, и он уволился. Краснов отстаивал свою правоту, говорил, что это Мирошкин убивает и надо сильнее поднажать, чтобы он раскололся. Но руководство его линию не поддержало — все были напуганы последствиями дела Чикатило. Когда расстреляли невиновного. Помните? — Оперативники закивали. — Через год Мирошкина арестовали по обвинению в серийных убийствах. Одной жертве удалось бежать, и девочка опознала маньяка. И он раскололся, рассказал о всех своих злодеяниях, показал места захоронения более чем пятнадцати жертв. Его приговорили к вышке и расстреляли. Сергею послали письмо с просьбой вернуться в органы на ту же должность в том же звании, но он отказался. Гордость не позволила. Вот так.