кто-то жадно глотал еду, кто-то вяло ковырялся в тарелке.

В большом помещении – видимо, столовой – гуляло эхо: глухо стучали пластиковые вилки с ложками, скрипели стулья, гудели голоса.

У Зейна с тарелки стащили печенье. Он не отреагировал, ему было без разницы, и в отместку его пнули под столом по щиколотке и визгливо захихикали.

После завтрака все вышли в те же двери. Зейна отвели в лазарет.

Тюремный врач посмотрел в карту, которую успели передать из отделения неотложки. Он нахмурился и стал задавать Зейну вопросы.

Туман в глазах?

Нет.

Головная боль?

Да.

Врач нахмурился еще сильнее, когда снял с Зейна рубашку и увидел на животе и ребрах синяки.

Опять посыпались вопросы.

Врач снял бандаж, повертел лодыжку. Велел поднять ногу и приложить лед, пока он проверяет на руке шину.

Опять вопросы.

Зейну осторожно пощупали лицо.

– У тебя был сломан нос?

– Да.

– Как?

– Отец ударил.

Доктор пристально и долго смотрел ему в глаза.

– Отец тебя бьет?

– Да.

– Ты сообщал об этом властям?

– Он слишком уважаемый человек.

Рядом как будто вздохнули.

Медбрату пришлось обтирать Зейна губкой, потому что он не мог принять душ.

– Тебя должны были оставить в больнице и вколоть обезболивающее. Я дам рекомендации вернуть тебя под наблюдение доктора Маршалл.

– Не получится. Мой отец – заведующий хирургией. Он хочет, чтобы я находился здесь.

Зейну дали костыль – только один из-за шины, но с ним все равно было проще передвигаться. Таблетки временно уняли боль.

– Сейчас тебя отведут в камеру, отдыхай. Потом, чуть позже, придет доктор Лорет, здешний психолог. Руку и ногу держи приподнятыми.

Его вернули в тишину и одиночество. Сквозь дверь доносился шум. Разговоры, шаги, отрывистые приказы, лязганье ведер и хлюпанье швабры.

Зейн ненадолго отключился: не уснул, а скорее задремал, постоянно вздрагивая.

Услышав, как щелкнул замок, он зажмурился плотнее. Пусть психолог решит, что он спит, и не трогает его. Не хотелось ни о чем говорить. Все, что он мог сказать, прозвучало еще в лазарете.

Однако кровать прогнулась под чьим-то весом. Зейн открыл глаза.

Он видел мужчину, смертельно уставшего на вид и не брившегося пару дней: темноволосого, кареглазого, в костюме с галстуком.

– Зейн, я детектив Келлер. Полиция Эшвилла.

Коп, значит. Еще один. Зейн снова зажмурился.

– Зейн. – Его взяли за плечо: не тормоша, а бережно, легонько. – Я собираюсь тебя забрать.

– Куда?

– Домой. Зейн, ко мне приходила твоя сестра.

Он распахнул глаза.

– Бритт? Как она? Она…

– С ней все хорошо. Девочка очень умная и храбрая. Ее привезла вчера ваша тетя.

– Эмили? Бритт нашла ее?

Зейн опять зажмурился, чтобы сдержать слезы.

– Они пришли ко мне. Дэйв принес твои дневники. Я прочитал их. Все, каждую страницу. Прости, что приехал за тобой так поздно. Пришлось уладить кое-какие дела.

В темных глазах незнакомца Зейн увидел то же, что и у Дэйва.

Ему верили.

– Я… Меня выпускают под залог?

– Нет. Насовсем. Обвинения сняты. Давай потом поговорим, ладно? Когда вытащим тебя. Документы оформили, так что можно переодеваться и идти.

Зейна затрясло. Он ничего не мог с собой поделать.

– Мне можно идти? Просто идти?!

– Ну-ка вдохни поглубже, – велел Ли и взял его за руку. – Давай, дыши. Тебя вообще не должны были сюда забирать. Я принес одежду. Новую – Эмили купила. Брала на глазок, надеюсь, угадала с размерами. Она решила, ты не захочешь надевать то, что на тебе было. Мы взяли спортивные штаны, – продолжал он спокойно, беря с пола пакет. – Рубашку на пуговицах, белье и сандалии.

– Ничего не понимаю…

– Знаю. Давай руку, помогу переодеться.

На сей раз было не так стыдно, потому что полицейский, меняя оранжевую робу на спортивные штаны с синей рубашкой и надевая обувь на здоровую ногу, постоянно болтал.

– Штаны коротковаты, но вроде подошли.

– Они сказали, что я… Что я…

– Не надо. Успокойся.

Мужчина обнял Зейна за плечи, помогая встать, и передал костыль. Поднял пакет, проводил мальчика до двери и дважды постучал.

Дверь распахнулась. Охранник отошел, освобождая дорогу.

Густо пахло средством для мытья и, кажется, хлоркой. Зейна опять затрясло, но полицейский ничего не сказал.

– Вы кто?

– Детектив Келлер. Ли. Меня зовут Ли.

– Грэм не позволит вам ничего сделать. Он…

– Он арестован. Они оба: и он, и твоя мать.

У Зейна подогнулись колени. Ли молча поддержал его. Он медленно, но упорно вел мальчика вперед.

– Давай, дыши. Глубоко, не спеша. Отец больше не тронет ни тебя, ни Бритт. Молодец, Зейн, что все записывал. Отличная была идея.

Их никто не остановил. Охранники открыли двери, выпустив без единого слова. Солнце резануло глаза. Зейн увидел ворота. За ними стояли Бритт и Эмили. Он рванул вперед.

– Эй. Полегче. Сейчас дойдем.

– Он избил ее! У нее лицо в синяках.

– Заживет. Бритт тебе обо всем расскажет. Она сбежала из больницы. У тебя чертовски хорошая сестра. Давай-ка еще пару шагов…

Зейна звали к себе. Эмили громко рыдала. Бритт пока держалась, но все время повторяла имя брата.

Ворота с лязгом открылись, и когда Зейн прошел через них, его тут же сжали в объятиях.

– Ох, мальчик мой, Зейн. Прости. Прости! – Эмили приподняла ему голову, поглаживая лицо пальцами. – Прости меня.

Он молча кивнул. Эмили снова обняла его и прижала к себе вместе с Бритт.

– Поехали домой, – объявила она.

– Не хочу. Пожалуйста, не надо! Я не могу туда вернуться.

– Нет, милый мой, не к вам. Ко мне, на озеро. Бабушка с дедушкой уже должны были приехать. Мы поедем домой. Теперь это ваш дом. Будете жить со мной. Давай, садись вместе с Бритт назад, а мы с Ли – впереди. Ли, я так вам обязана… С меня вкусный ужин, бутылка хорошего вина и, черт возьми, сексуальные услуги, если надо.

Тот рассмеялся и покачал головой.

– Я просто делал свою работу.

– Эти ребята – все, что у меня есть. Вы, можно сказать, мне жизнь спасли.

Зейну помогли забраться в машину, и Бритт прижалась к нему.

– Сильно болит?

В ответ он взял ее за руку.

– Не очень.

Пока брат с сестрой вводили друг друга в курс дела, Ли прислушивался к их разговору. «Стойкость, имя твое – молодость», – подумал он. Дети набили немало шишек, и им предстоит долгое лечение, но со временем оба должны прийти в себя.

Зейн даже рассмеялся, когда Бритт рассказала, как выбиралась из палаты босиком. Ли обратил внимание, что девочка – по крайней мере, пока – не упомянула про угрозы отца. Да и Зейн опустил самые жуткие подробности.

– Там было