Ехать предстояло почти сутки, но спать можно было только сидя, прислоняясь к спинкам сидений и друг к другу. Впрочем, Петю, как и его соседей, такие условия не смутили. Как ответил в другом мире на критику своих некомфортных вагонов П. А. Столыпин, у его переселенцев до́ма условия проживания были не лучше.

Вот и сейчас, пожив три дня в отдельной комнате, он вернулся к привычному положению – как в мануфактурной лавке, где он научился добирать недосып сидя, хоть по паре минут – в любом месте, не обращая внимания на шум. Отец такое умение фронтовым называл. В вагоне же хотя бы не стреляли. Разве что пара оказавшихся в противоположных концах вагона младенцев периодически сигнал тревоги подавала.

Соседи были самые разные, но все простые люди, что неудивительно. Петя быстренько знак с груди в сидор спрятал и совершенно перестал среди них выделяться. А к бригаде каменщиков так и вовсе удачно прибился – в карты играть. Колода у Пети своя была, так что остался он в плюсе. Небольшом, всего-то около двугривенного. Играли по копейке в буру, и Петя даже, можно сказать, не жульничал. По крайней мере, карты не передергивал. А то, что все их знал по рубашкам, кто же от такого преимущества откажется? Тем более что выигрыш такое знание не гарантирует. Мастеровые, которые играли только чтобы время в пути занять, претензий к нему не имели. Наоборот, симпатией прониклись.

На станциях почти весь вагон наружу выходил, ноги размять и кипятка прихватить. И до сортира прогуляться, кому надо. В вагонах подобных удобств не было. Богатые, которые купе или даже целые вагоны арендовали, могут, если приспичит, ночным горшком воспользоваться. А так перегоны между станциями не слишком велики, остановки каждые два-три часа.

Еще на станциях можно было прикупить всякие разности у подходивших к поезду бабок. Платки и прочие кустарные поделки Петю не интересовали, а вот горячие пироги пару раз за поездку взял. Кое-какую снедь он и так прихватил, но свежее вкуснее. Особенно когда тратишь только что выигранные копейки. Он даже разок сбитнем себя побаловал.

Само собой, идея сходить в ресторан ни Пете, ни его попутчикам по вагону в голову не пришла. А вот опричник с остальными кадетами небось там столовались. Но чувства зависти у такого же кадета в общем вагоне эта мысль не вызвала. Вот еще, деньги впустую тратить!

На вокзал города Баян[6], где и располагалась академия, поезд прибыл немногим за полдень следующего дня.

Петя вышел вместе с бригадой каменщиков. Оказалось, ехали они именно сюда и даже в академию. Только не учиться, а какие-то ремонтно-строительные работы проводить. Чуть ли не на целый год подрядились. Удивился: неужто в городе своих каменщиков нету? Есть, но все больно высокой квалификации. Как правило, сами из Баяна по всей стране на стройки разъезжаются, а разнорабочие, наоборот, сюда из других мест едут. Странный порядок.

Городок оказался даже меньше Песта, но какой-то весь ухоженный. Видно, что зажиточные люди живут. Не богатые, дворянских усадеб как раз не наблюдается, но домики справные, улицы шлаком присыпаны (из чего можно сделать вывод, что топят тут преимущественно каменным углем), а канавы вдоль них прочищены.

Петя без особого удовольствия отправился искать опричника с другими кадетами. Направление-то у Трифонова, а так бы он своим ходом добраться предпочел. Еще в пути успел выяснить, что от вокзала до академии всего-то пара верст будет. За двадцать минут спокойным шагом дойти можно.

Поиски не затянулись. Это у Пети только сидор за плечами да саквояж в руках, а вот его соученики, уже переодевшиеся в форму академии, собрали чуть ли не бригаду грузчиков и теперь следили за тем, как крепкие дядьки подвязывают к себе ремнями чемоданы, коробки, баулы и даже корзины, из-за которых их уже и видно почти не было. Опричник, в руках у которого были все те же саквояж и тубус, взирал на это с плохо скрываемым раздражением. Петю он заметил, но так как тот предусмотрительно пристроился к грузчикам с противоположной от Трифонова стороны, в разговор с ним вступать не стал, только что-то под нос себе буркнул.

А вот на привокзальной площади случился скандал. Из академии за прибывшими учениками карету прислали, но явно недостаточного размера. В нее и без вещей шесть человек впихнуть было бы проблематично, а с таким багажом – совершенно нереально. Вот опричник и разъяснял кучеру (от которого на самом деле ничего не зависело), как неправильно поступила администрация академии, которую загодя предупредили об успехах Путивльской губернии в этом году.

– Вы понимаете, – тихо, но жестко говорил господин Трифонов, – у нас в этом году выявлено пять одаренных. Повторяю, пять! Как вы их везти собирались, если ваше непотребство на четверых пассажиров рассчитано?!

Самым простым вариантом было бы нанять еще извозчика или даже двух, так как наемных экипажей перед вокзалом было довольно много. К приезду поезда собрались. Но их довольно бодро разбирали.

Наконец стоявший чуть в стороне от тройки кадетов-дворян Ячменев не выдержал.

– Вы как хотите, а я на ваньке поеду, – сообщил он остальным и махнул рукой ближайшему извозчику с двухместной коляской. Тот немедленно подъехал:

– В академию, барин? Отвезу за двугривенный.

Наблюдательный. Хотя это только Петя значок снял, остальные, наоборот, нацепили.

Грузчик тем временем уложил и привязал два громадных чемодана, баул и ящик в задней части коляски (там что-то вроде багажного отделения), после чего подошел за расчетом.

– Куда? Со мной поедешь. Я, что ли, сам буду все это к себе в номер тащить?

– Добавить надо, ваше благородие.

– Сочтемся. Поехали.

Петя после недолгого раздумья тоже отправился в путь самостоятельно. Только не стал брать извозчика, а подошел к уже знакомым каменщикам, которые сейчас грузили ящики со своим инструментом на две подводы.

– В академию? Я с вами. – Юноша не стал спрашивать разрешения, а просто сгрузил свой саквояж и сидор сверху на одну из подвод. А зачем спрашивать? Место еще есть, идти по одному адресу, а с пустыми руками это делать легче и приятнее. Возражений не последовало. Это дворянин может попутчика не взять, а купец – с него деньги за проезд спросить; простой мужик в этом отношении добрее и отзывчивее.

Шли, естественно, пешком, никуда не спешили, но уложились в пятнадцать минут. Правда, пришли не к тем воротам. Для строителей и прочих работяг оказался отдельный вход, так что Пете пришлось еще четверть версты пройти, неся свои вещи уже самому. Не слишком большая неприятность. В Путивле он их до вокзала куда дальше тащил.

Территория академии обнесена забором из железных прутьев (вроде как из копий составлен), но не особо большая. Не больше пяти десятин (пяти гектаров), фактически как земельный надел одного крестьянского семейства.

Сама академия состояла из четырех трехэтажных зданий, построенных каре и соединенных на уровне второго этажа галереями-переходами. Участок вокруг – прямоугольный. Спереди и по бокам до забора буквально шагов по десять оставалось, зато за комплексом половина участка была почти пустой. В смысле была отдана под сад и небольшие хозяйственные строения у забора. Именно там каменщики и обосновались.