– Мисс Хотчкисс, – вежливо кивнула Гиацинта. – Рада снова вас видеть.

– Леди Бриджертон всегда приглашает на свои балы таких приятных людей. Пожалуйста, передайте ей мой поклон.

– Передам. Кейт как раз там, где подают шампанское, – сказала Гиацинта, имея в виду свою свояченицу, хозяйку бала. – Вы можете сами ей все сказать.

Гарет удивлен но нахмурился. Что бы ни задумала Гиацинта, она явно хотела остаться с ним наедине.

– Да, я лучше поговорю с ней сама, – пробормотала Джейн. – Желаю вам приятного вечера.

– Умная девушка, – Гиацинта, когда они остались вдвоем.

– Вы были на редкость бестактны.

– Да, боюсь, что это качество должно быть врожденным.

Он улыбнулся:

– Ну а теперь, получив меня в свое распоряжение, что вы желаете мне сказать?

– Разве вы не хотите узнать о дневнике вашей бабушки?

– Очень хочу.

– Потанцуем?

– Вы приглашаете меня?

Ему это очень понравилось, но Гиацинта недовольно насупила брови.

– Вот теперь я вижу настоящую мисс Бриджертон, – поддразнил ее Гарет.

– Так вы будете со мной танцевать? – процедила она сквозь зубы, и он с удивлением понял, чего ей стоило решиться на такой шаг. Забавно!

– Могу я вывести вас на середину зала или это привилегия того, кто приглашает?

– Разрешаю вам меня вести, – с королевским высокомерием сказала она.

Они присоединились к другим парам, и Гарет понял, что она не так уж в себе уверена. И хотя ей довольно хорошо удавалось это скрывать, ее глаза тревожно осматривали помещение.

– Кого вы ищете? – спросил Гарет, в точности повторяя вопрос Джейн.

– Никого. – Она так быстро перевела взгляд и посмотрела ему в глаза, что у него чуть было не закружилась голова. – А что вас так забавляет?

– Ничего, но вы совершенно определенно кого-то искали, хотя я должен сделать вам комплимент: вы очень тщательно это скрывали.

– Никого я не искала. – Раздались первые аккорды вальса, и она опустилась перед ним в элегантном реверансе.

– Вы неплохая лгунья, Гиацинта Бриджертон, – пробормотал Гарет, обнимая ее за талию, – но не такая хорошая, как воображаете.

Гарет всегда любил танцевать, особенно с привлекательной молодой партнершей, но с первых же шагов – если быть честным, то с шестого шага – он понял, что этот вальс запомнит надолго.

Гиацинта Бриджертон оказалась на редкость неуклюжей партнершей. Гарет не мог сдержать улыбки. Он не понимал, почему его это так забавляет. Он слышал, что совсем недавно она приняла вызов одного молодого человека принять участие в лошадиных бегах в Гайд-парке и победила. И он был абсолютно убежден, что, если бы кто-нибудь вызвался обучить ее фехтованию, она очень скоро проткнула бы своего оппонента шпагой.

Но что касается танцев... Ему следовало ожидать, что она попытается его вести.

– Скажите, мисс Бриджертон, – сказал Гарет, надеясь, что разговор немного отвлечет ее, потому что человек начинает танцевать лучше, если его мысли не заняты все время танцем, – как далеко вы продвинулись с чтением дневника?

– Мне удалось прочесть всего десять страниц с тех пор, как мы говорили с вами в последний раз. Кажется, там не так много...

– А мне показалось, что там довольно много... – Он покрепче обнял ее за талию. Еще немного, и он сумеет заставить ее... повернуться... Влево.

Это был самый трудный вальс в его жизни.

– Я не слишком сильна в итальянском, я же вам говорила. Поэтому у меня уходит на чтение гораздо больше времени, чем если бы это была обычная книга.

– Не надо извиняться. – Гарет с силой повернул ее направо.

Она наступила ему на ногу.

– Извините, – пробормотала девушка и покраснела. – Я не всегда такая неуклюжая.

Гарет закусил губу. Не может же он над ней смеяться! Это разобьет ей сердце. Он начинал понимать, что Гиацинта Бриджертон не любила делать то, что не умеет делать хорошо. И похоже, ей в голову не приходило, что она плохо танцует. Это объясняло и тот факт, что она все время напоминала ему, что не очень хорошо знает итальянский.

– Мне пришлось выписывать слова, которые я не знаю. Я хочу послать их по почте моей бывшей гувернантке. Она все еще живет в Кенте, и я думаю, она будет рада перевести их для меня. Но даже итак... – Она против воли повернулась влево, но продолжала говорить: – Но даже без этих слов я могу почти все перевести. Оказалось, что можно понять текст, даже если тебе знакомы лишь три четверти слов.

– Я уверен в этом, – сказал Гарет главным образом потому, что от него ждали согласия. – А почему бы вам не купить итальянский словарь?

– У меня есть словарь, но мне кажется, что он не очень хороший. Половина слов вообще отсутствует.

– Половина?

– Ну, некоторые, – поправилась она. – Но на самом деле проблема не в этом.

Он ждал продолжения.

– Я думаю, что итальянский не является родным языком автора.

– Автора словаря?

– Да, там очень мало идиоматических выражений. – Гиацинта помолчала, потом пожала плечом – отчего пропустила шаг в вальсе, хотя даже не заметила этого. – Это не имеет значения. Я продвигаюсь довольно быстро. Я уже подошла к ее прибытию в Англию.

– Всего через десять страниц?

– Я уже прочла двадцать две страницы, но она делала записи не каждый день. Иногда ваша бабушка пропускает целые недели. Путешествию по морю она уделила всего один абзац, да и то только для того, чтобы выразить свой восторг по поводу морской болезни вашего дедушки.

– Никогда не знаешь, где найдешь свое счастье, – пробурчал Гарет.

– И даже не упомянула о своей первой брачной ночи.

– Будем считать это благословением Божьим. – Единственной брачной ночью, о которой он хотел бы услышать еще меньше, была бы ночь его любимой бабушки Данбери.

– Почему у вас такое выражение лица? – поинтересовалась Гиацинта.

Он покачал головой.

– Некоторые вещи о своих прародителях вообще не следует знать.

Гиацинта понимающе усмехнулась.

Было нечто заразительное в ее усмешке. Она заставляла человека забыть не только, что он делает, но даже – о чем думает, и улыбнуться в ответ. Когда Гиацинта улыбалась – по-настоящему улыбалась, а не просто усмехалась, чтобы казаться умной, – ее лицо совершенно менялось: глаза загорались, щеки розовели и...

И она становилась удивительно красивой.

Странно, что он никогда раньше этого не замечал. Да и никто не замечал. Гарет часто бывал наездами в Лондоне с тех пор, как она впервые появилась в свете, и хотя никто никогда не обсуждал ее внешность, он ни разу не услышал, чтобы кто-то назвал ее красивой. Возможно, все старались понять, что она говорит, и никто не вглядывался в ее лицо.