По морщинистым щекам бывшего преподавателя потекли слезы:

— Мой грех, смертный грех гордыни. Каким же слепым дураком я был, когда писал с Мишей эту программу! Мы хотели создать модель искусственного интеллекта на основе исходного кода из Ветхого Завета. И у нас получилось. Только программа стала неудержимо мутировать, а все, что мы вложили в нее, Лукавый вывернул наизнанку, ибо он есть ложь и отец лжи. Миша боролся, искал ее слабое место, но из-за этого проводил с программой слишком много времени. Ночи напролет. И в итоге программа стала слабым местом для него самого. Гордыня победителя низвергла его. А я… я больше не мог бороться. Я ушел в монастырь и по сей день молю Господа о прощении и помощи.

Обескураженный Роман смотрел на заплаканное старческое лицо и чувствовал, что сейчас расплачется сам. Неужели выхода нет и Леви в итоге победит? Значит, впереди его самого, как и многих других в финале, ждет необратимое помешательство и конец? Нет! Не может быть!

— То есть вы так и будете сидеть сложа руки?! Неужели нет способа справиться с этим проклятым Левиафаном? Ведь он же всего лишь программа!

Монах слабо улыбнулся:

— Его можно сокрушить. Можно. Пророк Исаия говорил: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим, и крепким, Левиафана, змея прямо бегущего, и Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское».

— Ну и где взять этот меч? Что он вообще такое?

— Твоя гордыня.

— Что?! — опешил Роман. Каким образом его собственная гордыня может стать оружием против Леви, если он этой самой гордыней и питается? Бред какой-то.

— Ибо сказано «Пусть хвалит тебя другой, не уста твои, — чужой, а не язык твой». Когда Левиафан взывает к твоей гордыне, нашептывая, что ты самый лучший или самый худший, не поддавайся ему. Не думай о себе, не погружайся в себя. Обрати это оружие против себя — и против него. Потому что зло в первую очередь живет в тебе самом. Откажись от своей гордыни — и Левиафану нечем будет тебя удержать. Думай не о себе.

— А о ком думать?

— О тех, кому хуже и тяжелее, чем тебе. О тех, кому нужна твоя помощь.

Старик отпустил свою огромную сумку, взял Волкогонова под руку и повернул так, чтобы тот увидел нижнюю часть улицы. Там стоял старый невысокий домик в аварийном состоянии — одна из стен у него была почти разрушена. А вокруг бегала стайка детишек — курносые носы, светлые волосы. Натуральные ангелочки, если бы не перепачканные мордашки и ветхая одежда.

— Видишь этих деток?

— Угу.

— Они беженцы. Их родители недавно приехали в Пензу из горячей точки. Вот я посмотрел на них и подумал: а почему бы не помочь их семьям дом в порядок привести? Совсем скоро осень. Негоже детей морозить. Да и взрослым тоже человеческие условия нужны.

— Это да, — согласился Роман, все еще рассматривая весело носящихся русоволосых ребятишек.

— Надо кирпич только найти, чтоб стену заложить. Я сходил на кирпичный завод, поговорил там с людьми и договорился, чтоб они мне лом отдавали. Битого кирпича на производстве всегда полно, вот я и забираю часть. Привожу беженцам. Пусть он и битый, но на раствор положить можно. Так, глядишь, общими усилиями и стену отстроим.

— Круто!

— Да что там… Помогать людям совсем не сложно.

— А мне можно?

— Отчего же нет? Пойдем.

Старик подхватил свою гигантскую торбу, которая пока была еще пуста, и засеменил к остановке автобуса — теперь у него был помощник, и таскать кирпич будет уже не так тяжело.

У самого Романа с каждым шагом на душе становилось светлее и легче, будто кто-то протер пыльное подвальное окно и через него хлынули солнечные лучи. Полупромокший юноша и потрепанный старик представляли собой странное зрелище и привлекали повышенное внимание пассажиров автобуса. И самым удивительным в их облике была некая светлая аура, которая окутывала обоих. И улыбались они оба как-то уж очень душевно. Это было странно, но одновременно вызывало невольные ответные улыбки.

В кармане старшеклассника завибрировал телефон — кто-то прислал сообщение. Догадаться, от кого оно, было несложно, и в первый момент Волкогонов внутренне напрягся. Однако потом он посмотрел на старого монаха, встретился с его безмятежным взглядом и успокоился. Все получится! Никакой опасности нет. У него есть рецепт борьбы с Левиафаном, и бояться больше нечего.

Парень активировал смартфон и прочел послание. Он угадал — это был Леви. Раньше это ужаснуло бы Романа. Но теперь все это было лишь безвредной мишурой, которую легко стряхнуть и отправить в мусорное ведро.

Усмехнувшись, старшеклассник набрал ответ:

Сегодня

Роман 15:32

Хочу через школу собрать одежду для беженцев. Так что на игру у меня больше нет времени, извини.

Долгое время никакой реакции не было, а затем от Леви стали сыпаться сообщения, смысл которых становился все больше и больше несвязным. Его как будто лихорадило. Было в этом что-то жуткое и отталкивающее. Будто какое-то, выброшенное на берег, лишенное привычной среды и пищи морское чудовище и в самом деле корчилось в муках.

А Роман словно очнулся от спячки, и все события последних дней пронеслись перед его глазами. Как он ругается с мамой и Надей, как не замечает свою верную собаку Лемми, которая по-своему, как может, хочет его поддержать. Как ненавидит каждого прохожего на улице. Парню стало стыдно, он захотел как можно скорее все это исправить, избавиться от этого стыда и досады.

Надо помириться с Надей, загладить как-то вину перед родителями. Все правильно: меньше зла, эгоизма и гордыни, чтобы Левиафану оказалось нечем поживиться. Какое простое и вместе с тем трудное решение — отказаться от собственных интересов, желаний и устремлений в пользу других людей. А если так сделает каждый? Мир превратится для Левиафана в безвоздушное пространство космоса, где выживают только звезды. Хорошие люди и добрые дела — вот верный рецепт для борьбы с любым злом. Хоть цифровым, хоть материальным. И тогда, может быть, мы сможем победить его навсегда.

Привет! Итак, твоя мама или папа, а может, и ты сам купил «Большую книгу ужасов». И, наверное, хочешь найти в ней что-то интересное или что-то страшное.

Впрочем, страшного, интересного и страшно интересного хватает и в жизни. Попробуй, подойди к зеркалу. Сколько тебе — лет десять? Двенадцать? Или, может быть, уже пятнадцать? Ты учишься в школе? Обижаешься на учителей? Ругаешься с одноклассниками? А иногда и с родителями? Тебе кажется, что тебя не понимают. А еще чаще — что ты никого не понимаешь. Или, возможно, что все кончено. Но, если честно, самое интересное только начинается. Завтра ты пойдешь в школу с этой книгой в рюкзаке. Ты будешь читать ее на переменах, может, покажешь друзьям.