«Я ведь говорила – даже не соваться в эту область».

Пока в моей голове носился вихрь Тревоги, я собиралась немедленно ответить на письмо одними заглавными буквами: «ДА ЧТО ТЫ О СЕБЕ ВОЗОМНИЛ, ПРИДУРОК?!» Бутылка красного вина на кухне выглядела необычайно манящей, и я подумывала опустошить ее в одиночку. Спрятаться под одеялом тоже казалось логичным. Пока внутренние критики шептали: «Ты отстой, ты отстой, ты отстой», казалось, будто банда монстров заявилась в гостиную, швырнула меня в стену, а затем вцепилась в горло мертвой хваткой. Я буквально ощущала, как не хватает воздуха, а перед глазами все плывет.

Почти готовая оказаться в западне токсичной тревоги, я сделала паузу и перевела дух. Четыре секунды на вдох, четыре секунды – задержка дыхания, четыре секунды на выдох – точно как учили на уроках ментальной практики. Все, я уже могла успокоиться и посмотреть на свои малоприятные эмоции со стороны. Затем заговорила со своим чувством стыда, чтобы укротить его.

«Я вижу тебя, – сказала громко, заставая Тревогу врасплох. – Я вижу тебя, страх. И тебя, гнев. И тебя, грусть. И тебя, беспокойство. И тебя, сомнение. И тебя, стыд. Понимаю, сейчас вам больно и страшно. Понимаю, вы вдруг подумали, что нашу самую большую мечту смывают в унитаз. Это нормально». Пока я обращалась к своим чувствам напрямую, они ослабляли хватку. Я выключила режим паники и вернулась к самообладанию. И подумала: «Так, это ураган Тревоги. Я в порядке. Любопытство, ты здесь? Каков следующий верный шаг?»

Тогда я вспомнила мудрые слова моей подруги Джейд Тейлор – актрисы популярного телесериала «Волшебники» на кабельном телеканале Syfy. Прежде чем настал ее звездный час, она почти сдалась. За восемь лет получила тысячи отказов. Но ни одни курсы актерского мастерства не готовят к душераздирающим сомнениям, которые следовали после фразы по телефону: «Мы выбрали на эту роль другую актрису». Когда я спросила, как ей удавалось держаться и что помогало двигаться дальше, она ответила, что пришлось перестать видеть в этих словах отказ. Ее задача – подготовиться к прослушиванию, прийти на него, получить опыт и улучшить свои навыки, а не взять роль. Джейд сказала мне: «У каждого очень узкое представление о том, какого актера они ищут, и ты можешь не подойти. Ничего личного. Просто это не твое».

Слова ничего личного, просто это не твое помогли смириться с отказом в электронном письме, которое я только что получила. Оно не означало, что я не готова. Или будто со мной что-то не так. Не означало, что я недостаточно хороша или недостойна публикации. Или что мне следует маскировать и прятать свою суть, чтобы соответствовать представлениям других о том, какой я должна быть. Нет. Оно означало лишь, что этот литературный агент не для меня. Моя задача – по-прежнему заявлять о себе. Работать. Делиться неприкрытой правдой. Расширять свои границы и с еще большим напором исследовать, кто я такая и чего хочу.

Я сосредоточилась на осознании своей ценности и ответила на резкое письмо агента по существу. Дала знать, что «поняла его точку зрения и что мы, очевидно, не подходим друг другу». Поблагодарила за прямоту и улыбнулась, осознав, что его ответ сэкономил мне силы и время, какие потребовались бы на развитие этих деловых отношений. Я нажала «Отправить» и больше никогда не имела с ним дела.

Дальше последовал десяток исходящих писем. Общение, которое – поскольку это не касалось ничего личного – концентрировалось на том, чтобы найти нечто подходящее, а не «быть избранной». На 333-й день года, когда оставалось еще 33 дня – комбинация, которая была похожа на знак, что я на верном пути, – знакомый писатель представил меня одному агенту.

«Эмбер Рэй, – прокричала она в трубку, – так волнительно говорить с вами. Я была в метро, пока читала вашу заявку, и буквально завопила: “О боже, эта девушка знает, как писать!”».

Я тут же поняла, что это мой человек. А остальное – уже история.

Суть в упорстве и вере. Только двигаясь вперед вместе со страхом, сомнением и стыдом, которые рождаются, когда слышишь «нет», и только настраиваясь на звучание внутренней правды, мы приходим к своему «да». Я не говорю, что будет легко и приятно. Но трудности и дискомфорт сигнализируют о том, что вы делаете важную работу и растете над собой.

Вот пример Лиз Гилберт. На вопрос, легок ли ее писательский путь, она ответила, что никогда не ждала от работы легкости, предполагала лишь, что работа будет увлекательной. «Просто потому что все по-настоящему интересные вещи в жизни трудны, – сказала Лиз. – Любовь, мудрость, взросление, сочувствие, новый опыт, путешествия, верность, храбрость, стойкость, преображение… И все же “интересный” не равно “мучительный”. Когда становится трудно, это не значит, что вы должны страдать, стонать и рвать на себе волосы и одежду. Это значит лишь, что дело приняло… скажем… о-о-очень интересный оборот».

Позвольте увлекательности заставить вас прожить каждую эмоцию, которую вы боялись почувствовать. Разрешите ей стать описанием вашей самобытной и полной смелости жизни. Дайте ей шанс быть вам напоминанием: когда дела идут из рук вон плохо, это всего лишь очередной интересный момент, над которым когда-нибудь вы посмеетесь. Однажды подруга, переживающая труднейшие времена, сказала мне: «Как бы тяжело ни было, я должна через это пройти».

Нужно через это пройти. Я вспоминаю эти четыре слова, когда сражаюсь за что-то и получаю пинки. Когда тону в боли и едва перевожу дух. Когда я в пылу спора и хочу просто выбежать за дверь. Когда чувствую себя потерянной, сбитой с толку, уничтоженной, одинокой, напуганной – и предпочитаю не чувствовать ничего из этого.

Я должна через это пройти. Вы должны через это пройти. Мы должны через это пройти. Всецело. Какая чудесная возможность. Позвольте себе почувствовать себя пораженными. А затем поднимитесь снова и станьте лучше, чем когда бы то ни было.

На следующей странице – подлинная запись из моего дневника, которую я сделала прежде, чем по-настоящему взяться за эту книгу. Благо в конце появились эти фразы напутствия – иначе книга так и не оказалась бы у вас в руках. Многие годы, когда дело касалось самых важных для меня проектов – тех, которые я, несомненно, должна была осуществить, которые вызывали трепет и заставляли сердце биться чаще, – надо мной нависал пугающий вопрос: «Кто я такая, чтобы заниматься этим?»

Было страшно и унизительно дать кому-то знать об этих внутренних монологах. Я думала, люди посчитают меня сумасшедшей или подтвердят, что я действительно самозванка. Так что я все держала в себе. Позволила этим мыслям перевариться, внедриться в мой разум, стать моей правдой. Моим Стилем поведения. Моим Способом существования в мире (заглавные буквы – для пущего драматического эффекта).