В свои двадцать, пребывая в состоянии я-недостаточно-хороша-поэтому-должна-доказать-что-могу-быть-хороша-достаточно, я встретила мудрую и удивительную женщину 76 лет по имени Гленда. Я сидела в кафе и писала обо всем, что хотела бы поменять в жизни, но не знала как. Подняв глаза, испытала трепет и восторг, увидев, как вошла женщина с сияющим лицом. Она завораживала своим платьем, в котором переплелись голубой, пурпурный, зеленый и оранжевый цвета – точно на картине Пикассо. Лицо ее украшали крупные круглые очки в голубой оправе, а эту лучистую улыбку я не забуду никогда.

Я тут же почувствовала, что должна с ней познакомиться, и поэтому, когда женщина проходила мимо, сказала: «Вы – нечто! Это картина или платье?» Она ответила: «Ух ты, спасибо! Я сама его сшила. Раньше ходила в сером и черном, но в те времена жизнь моя была уныла. Теперь ношу только цвета, соответствующие моей личности». Пока она говорила, ее руки и тело будто танцевали, и я ощущала жизнь в каждом слове.

Казалось, Гленда знает кое-что о жизни, поэтому я спросила, не откажется ли она побеседовать со мной за чашкой чая. «А я как раз слишком рано пришла на встречу с подругой, – сказала дама, подвигая стул и садясь напротив. – Я Гленда», – она протянула руку. Связь установилась мгновенно. Казалось, мы были старыми друзьями, которые встретились снова после многолетней разлуки. Мы говорили о любви, искусстве и волшебстве, о непризнанности, неудачах и страхе. Она рассказала о написанном ею сценарии, об украшениях, которые создавала, о песнях, которые сочиняла, и о мужчинах, в которых влюблялась после того, как любовь всей ее жизни умерла. А затем выдала настолько свежую и глубокую мысль, что я зажмурилась изо всех сил, будто могла таким образом запечатлеть эту минуту навсегда.

Она сказала:

«Когда мне было двадцать и тридцать, и даже сорок, я думала, что должна доказать что-то и быть кем-то, лишь бы выглядеть достаточно успешной. В те времена у женщин было еще меньше права голоса, чем сейчас, поэтому я напрягалась и напрягалась, стремясь продемонстрировать мужчинам, что чего-то стою. Поступила на юридический и стала успешным адвокатом, хотя каждую секунду ненавидела свою работу. Мне хотелось показать родителям, что я могу быть достаточно успешной. И не просто достаточно, а лучше других. В какой-то момент гонка вымотала меня; я потеряла себя, пытаясь играть по этим правилам. Тогда я поняла: все, во что я верила, – иллюзия, я это придумала.

Я. Это. Придумала, – повторила она с расстановкой, запрокинув голову и расхохотавшись. – Не существовало человека, который мог бы это опровергнуть. Не было никакой игры, в которую требовалось играть. Окружающие были слишком заняты собственными заботами и играми, чтобы приглядываться ко мне. Так что я плюнула на эти предрассудки и поклялась провести остаток жизни, делая лишь то, что похоже на акт любви. Если я не могла посвятить себя чему-то всем сердцем, то не делала этого вовсе. И посмотрите на меня сейчас!»

Казалось, Гленда была послана в самое нужное время, чтобы сказать как раз то, что мне требовалось услышать. И быть может, теперь я передаю ее слова в тот момент, когда их важно услышать вам. Повторю:

Если это не акт любви – стоит ли оно того?

Если вы не можете делать что-то всем сердцем, стоит ли вообще этим заниматься?

Вот она, выстраданная – из разряда я-столько-раз-все-портила – правда: вы не должны делать что-то вполсилы. Не обязаны участвовать в играх, если при этом чувствуете, что притворяетесь. Это не работает. Ложь убивает душу. Притворство подобно сексу на одну ночь после пьяной вечеринки: оно ведет в никуда.

Поймите, кем хотите стать, и станьте. Позвольте часам и дням вашей жизни быть одним актом любви за другим. Никто не даст вам разрешения написать тот смелый роман, сказать «я люблю тебя» первым, перестать делать то, что ненавидите, вместо того, что любите. Только вы на это способны.

Так что если игра в доказательства всегда была единственной, в какую вы умеете играть, позвольте спросить: как вам это нравится? Не хотите вместо этого попробовать предаться любви?

В жизни бывают моменты, когда мы все ставим на кон. Следуем за своим желанием. Откликаемся на зов. И это выходит нам боком.

Помню случай, когда было стыдно до тошноты, а живот скручивало в узел.

Из-за недопонимания и плохо просчитанных рисков я и мой соучредитель Натаниэль оказались на мели в середине первой пробы 30-дневной «программы, дающей толчок жизни» под названием The Bold Academy. Проще говоря, задолжали 30 тысяч долларов. Наше намерение сводить людей, чтобы поднять их жизнь и работу на новый уровень, мгновенно омрачилось суровой реальностью, в которой мы не знали, как выплатить зарплаты 12 членам нашей команды. Перед моим внутренним взором проигрывался худший сценарий.

За кулисами мы с Натаниэлем спорили, пытаясь услышать друг друга и найти решение. К тому же пока голова пухла от сложностей управления финансами, во мне нарастали тайные романтические чувства к Натаниэлю. Несколько месяцев назад, боясь оказаться в уязвимом положении, я не решилась признаться в своей влюбленности, а разделила с ним бизнес. В довершение всего пыталась убедить себя, что в действительности ничего к нему не испытываю, ложась в постель кое с кем другим. Теперь этот новый ухажер был в нашем проекте помощником и частью команды.

Все начало рушиться, когда в моей квартире в Боулдере мы встретились с нашей командой, чтобы сообщить дурные вести. Едва я собралась говорить, как перед глазами поплыл туман и стало трудно глотать – это голос Тревоги внутри закатил скандал: «Ты отстой! Ты неудачница и всех подвела. Что-то с тобой не так. Какой позор!»

Как только я смогла дышать, попыталась все объяснить.

«У нас закончились деньги… Мы делаем все возможное, чтобы найти решение… Нам очень жаль», – вот и все, что я могла из себя выдавить. Накал стыда был так велик, что, продолжая держать лицо перед командой, я ощущала, как сердце разбивается вдребезги. Не знала, что сказать, как превратить сумятицу чувств в связную речь, которая создала бы дух товарищества. Не знала, как объяснить ситуацию, не теряя в их глазах силы, которую, по моему мнению, должна демонстрировать, будучи руководителем.

Я не пошла им навстречу, а отвернулась. Мне было слишком стыдно, чтобы услышать и принять их разочарование и недоверие. Их возмущение и негодование лишь усиливали чувство, будто «со мной что-то не так».