пьянящего облегчения от первого заполняющего толчка, ощущения чужих губ на ее губах. Это не имеет ничего общего с любовью или привязанностью. Просто думая об этом, Кирстен чувствует, как ее дыхание учащается, а нижняя часть ее тела пульсирует. Джеймс внимательный любовник, но его либидо гораздо слабее ее. Добавьте к этому тринадцать лет старомодной моногамии и такие ночи станут вечным соблазном. С алкоголем, гуляющим в крови, ей хочется принять одно из многочисленных предложений. В конце концов, если никто не узнает, никому не будет больно. Она никогда не изменяла Джеймсу, но в такие периоды, когда она зла на него, зла на мир, она чувствует сильное, мятежное безрассудство.

Мысль о том, чтобы познакомиться с кем-то в баре, кто ничего не знает о ее проблемах, соблазнительна. Она может притвориться другим человеком. Быть более легкомысленной: той, кто не так много думает. Придумать себе фальшивое имя, жить одной из тех параллельных жизней, которые наводняют ее подсознание, хоть и всего на несколько часов. Подбросить несколько желтых звезд адреналина в кровь. Заняться грязным сексом.

Но она этого не сделает, не сможет жить с виной на душе. Кирстен может и имеет дюжину недостатков, но она не изменщица. Проклятая с рождения честностью и верностью, она не так уж отличается от лабрадора, как частенько поговаривает Кеке.

Ни одни отношения не бывают гладкими. Она приказывает себе думать головой и сердцем, делая решительный шаг в направлении автобусной остановки.

Неподалеку человеческая фигура делает шаг к ней из-за машины, и Кирстен подскакивает.

Боже! Она шарит по карманам в поисках своего перцового баллончика.

Фигура медленно приближается. Не найдя непослушными пальцами перцовый баллончик, девушка решает сбежать. Однако нижний этаж парковки практически не освещен, исключая участок у выхода, а человек стоит между ним и светом. Кирстен прищуривается, прикрывает глаза, пытаясь разглядеть лицо незнакомца.

— Привет?

Она говорит громко, пытаясь выглядеть сильной и уверенной. Фигура замедляется, но продолжает свое движение к ней, скользя молча, но осторожно. И тут Кирстен понимает, что это тот человек, что следил за ней этой ночью. От испуга, девушку начинает лихорадить и она потеет.

— Не бойся, — произносит нетвердый женский голос.

— Чего вам надо? — на грани срыва выкрикивает Кирстен.

Она представляет себя, просыпающуюся завтра в ванне с грязным льдом, с неровными зелеными швами (Водорослевые Нити) там, где раньше были ее почки. Но такого рода вещи уже в прошлом. Теперь органы печатают на принтере.

— У меня для тебя кое-что есть.

Теперь Кирстен может различить ее лицо: скуластое и андрогинное, с подходящей стрижкой. Костлявая фигура скрывается в поношенной одежде: обтягивающие джинсы с высокой посадкой и спортивная кофта, покрытая собачьей шерстью. Никакой косметики не на ее пересохших губах, не на глазах, бегающих вокруг. Сжатые в кулаки руки.

— Держитесь от меня подальше! — кричит Кирстен. — Не приближайтесь!

— У меня для тебя кое-что есть, — снова повторяет женщина.

Боже правый. Что? Нож? Шприц? Прохладная тряпка с хлороформом?

— Я здесь не для того, чтобы навредить тебе, — говорит незнакомка, приближаясь в своих грязных кроссовках.

От нее пахнет сушеным инжиром и соусом барбекю. Вонь врезается Кирстен в нос — это огромная серая занавеска, готовящаяся ее задушить. У женщины на глазах засохшие следы ото сна. Кирстен испытывает отвращение и тошноту.

— Я здесь, чтобы предупредить тебя.

Ее глаза блестят из-под челки.

— Есть люди, которые хотят навредить нам.

— Нам?

— Тебе и мне, и другим четверым.

— Шести людям?

— Семи! Семи! Один уже мертв!

Вот черт.

— Он был первым в списке. Он спел песню. Человек музыки. Теперь он мертв. Мы опоздали. Теперь я предупреждаю тебя.

Кирстен пытается обойти женщину, но та блокирует ей путь.

— Я тоже не поверила, когда она сказала мне, — произносит она. — Но она сказала, что я должна найти тебя! Должна предупредить тебя. Должна передать тебе список.

Женщина берет ее за руку, и от ощущения ее липких пальцев Кирстен передергивает. Незнакомка вдавливает холодный предмет ей в руку и сжимает вокруг него пальцы Кирстен. Новая волна запаха соуса для барбекю обдает Кирстен, и она испытывает позыв к рвоте.

— Опасность реальна. Не ходи в полицию, они тоже в этом замешаны! Они пешки. Никому не рассказывай. Никому не доверяй. Мы упадем, как костяшки домино, — произносит она, мягко прищелкнув пальцами. Щелк, щелк, щелк. — Костяшки домино.

Она щелкает семь раз.

— Никому не доверяй! Даже людям, которых любишь.

Сердце Кристин грохочет у нее в ушах, часы предупреждают о резком скачке кровяного давления. Женщина поворачивается и уходит прочь. Через несколько шагов, она поворачивается и шепчет:

— Будь осторожна, Кейт.

— Меня зовут Кирстен!

— Да, — произносит женщина. — Твоя Кирстен, моя Бетти, Кейт. Бетти — Барбара. Кирстен — Кейт.

Кирстен опускает взгляд вниз, разжимает руку и видит маленький серебристый ключ.

***

— Слава Господу! — выдыхает Кирстен, когда замечает Джеймса.

Напуганная сумасшедшей женщиной на парковке, она позвонила ему и попросила забрать. Девушка ожидает его в ярком круглосуточном чайном магазинчике за углом от бара. Она встает слишком быстро, чтобы обнять мужчину, и сшибает свою чашку и блюдце на пол, где они сначала идут трещинами, а затем разбиваются на осколки, как в замедленной съемке. Они неуклюже пытаются собрать осколки.

— Мне жаль, — говорит он, сидя на корточках и не отрывая взгляда от пола.

— Мне тоже, — отвечает она. — Ну, мне жаль, что мы поссорились.

— Да, — произносит он.

Она слишком взволнована, чтобы воспользоваться общественным транспортом, так что они идут домой пешком. Они часто спотыкаются на тротуаре, но это небольшая цена. По дороге Кирстен рассказывает ему о последней находке Кеке и про отсутствие записей о ее рождении.

— Это невозможно, — поражается Джеймс. — Должны быть. Просто потому что она не может найти доказательства… Послушай, я забрал за тебя твои таблетки.

Он вытаскивает пластиковый пузырек с маленькими желтыми таблетками (Цедра Лимона) из своей сумки и передает его ей. После того, как она отправила ему предписание из офиса «Инвитро», она об этом забыла.

— Спасибо.

Он останавливает ее, беря под локоть.

— Котенок, ты в порядке?

— Эта… эта глупая женщина на парковке напугала меня, — отвечает она, как-то по-детски, беззащитно.

— Таких чокнутых следует изолировать, — произносит Джеймс, его голос окрашивает гнев. — Чтобы они… чтобы они не шлялись вокруг… и не пугали людей. Мы должны сообщить о ней.

Кирстен знает, что ей не стоит говорить ему о серебряном ключе, но он прожигает ей карман, ее мозг. Они пересекают мост, когда Кирстен достает ключ и показывает ему.

— Я знаю, что должна была избавиться от него, — говорит она, — но что-то внутри