«Смадж» или татуировок. Определенно, никаких легких наркотиков, насколько он может судить.

Ласка оказался еще худшим «яйцечленом», чем он думал. Он буквально нависал над его плечом, пока Сет работал. Ему с трудом удавалось заниматься творчеством, когда за ним наблюдали, особенно, этот говнюк. Ему нужно экспериментировать и проводить тесты, а это включает в себя движение и переключение между множеством различных программ и приложений, а это нельзя сделать, когда водянистые глаза следят за твоим монитором.

Хуже всего было то, что это крайне мешало ему выполнять свою настоящую работу (его работу в «Альба»), которая была истинной причиной его присутствия здесь. Сет сильно раздражен, почти в гневе и ему нужно выпустить пар. Он нюхает кокаиновую дорожку, уже третью сегодня, и решает отправиться в «СкайБар».

***

Кирстен ловит тук-тук для короткой поездки в центр города. Она не может избавиться от ощущения, что за ней наблюдают, и выискивает за своим плечом Джеймса. Должно быть, он последовал за ней из ресторана. Но каждый раз, когда ей кажется, что она что-то слышит или улавливает уголком глаза, там никого не оказывается. Несмотря на многолюдность, девушка начинает испытывать страх.

Когда Кирстен добирается до бара, Кекелетсо уже на месте и добывает номер какой-то незнакомки. Как только у нее это получается, они улыбаются друг другу, женщина целует Кеке в щеку и поглаживает руку. Подруга надела кружевной топ, открывающий ее красивую татуировку с нано-чернилами. Сейчас татуировка бледно-серого цвета, так что Кеке, должно быть, недавно повторила укол.

«СкайБар» находится на последнем этаже самого высокого небоскреба в Южной Африке. Здесь пять сотен этажей, стеклянные лифты с каждой стороны. Они часто посещают бесконечно длинный бассейн в форме буквы «С». Он располагается снаружи и огибает практически все здание. Сейчас его осушили и заполнили экзотическими растениями с листьями-длиннее-чем-жизнь и висячими усиками. Основная привлекательность клуба заключается в том, что здесь всегда интересная толпа, отличное сочетание черных и иных миллионеров, представителей богемы, спортивных звезд, туристов и гонщиков.

— Привет, — приветствует она Кеке, — ну и толпа здесь! Я думала, мы встречаемся только в девять тридцать.

Кеке машет женщине на прощание.

— Я решила прийти пораньше, наладить социальные связи.

— Так теперь это называют детки?

Кеке улыбается, и Кирстен кладет руку на все еще теплый барный стул, который больше представляет собой выражение постмодернизма, чем то, на чем можно сидеть.

— Серьезно, ее хорошо иметь в списке контактов. Работает на АНК.

— Тьфу ты, — произносит Кирстен, — а я думала, что моя жизнь скучна.

— Очевидно, она мазохистка.

— Эти мазохисты могут пригодиться.

Кеке заказывает им пару бутылок пива, дважды нажимает на кнопку «чаевые», и бармен, подмигнув, приносит заказанное. Нужная сумма будет списана со счета системой «KFID» после нашего ухода.

— Так, а почему ты пришла так рано? Я думала, что Мармелад сегодня поведет тебя куда-нибудь. Что произошло, он продинамил тебя? В Зимбабве снова нет бензина? Нет воды? Нет трапов у самолета?

— Лучше бы продинамил.

— Ох, дерьмо. Извини. Еще одна ссора?

— Аргх… я так устала говорить о собственных проблемах. Пошло оно все. Что мы здесь празднуем?

— Ну… могу я поделиться с тобой секретом? — спрашивает Кеке с озорством в глазах.

— Алло, — произносит Кирстен, — с кем еще ты можешь поделиться?

— Никому не рассказывай, даже Мармеладу.

Не впервой. Кирстен кивает.

— Я собираюсь написать об одной крупной истории. Очень крупной. Я бы хотела похвастаться, что провела недели кропотливой журналисткой работы, но, на самом деле, она свалилась на меня чуть ли не с неба. Все, что мне надо было сделать — проверить факты.

— Другими словами, всем твоим ДСП оставалось проверить факты.

— Ага.

— Эй? Кто тебе рассказал? Зачем кому-то просто передавать тебе историю? И почему именно тебе?

— Я не знаю. Боги еб*ного цирка, называющегося журналистикой, решили мне улыбнуться! Почему информаторы этим занимаются? Ради справедливости? Мести? Это пришло на мой «СкайБокс» без сообщения и без подписи. Просто изображение маленького зеленого кролика, которое исчезло, как только я нажала на него.

— Странно, — произносит Кирстен.

— Знаю. Но послушай вот что. Ты знаешь эту замедляющую-возраст супер-дорогую бьюти-салонную-клинику-пластической-хирургии в Саксонволде? «Табула Раса». Они были первыми СПА в Южной Африке, приобретшими «Ликсэир» — комнату с витаминизированным воздухом. Те, у которых не так давно были заголовки про их генную терапию «FOXO»? Те, у которых все белое? Как будто слепнешь, когда заходишь внутрь?

— Слышала о них, но никогда там не была. На мою зарплату фрилансера их услуги себе не позволишь.

— Повезло тебе. Весь этот белый цвет на самом деле скрывает много черного.

— Дай угадаю. Они подменяют своих клиентов из плоти и крови на «Квинботов» с гладкой кожей?

— Хуже, — отвечает Кекелетсо.

— Ха, — произносит Кирстен. — А что?

— Они покупают отбракованные эмбрионы из сомнительных гинекологических клиник, изымают у них стволовые клетки, а затем вкалывают их в лица своих клиентов.

Кирстен перестает улыбаться.

— Не может быть, — говорит она.

— Изначально я тоже подумала, что это не может быть правдой. Но отчет пришел от анонима, работающего на них. Он проник в систему и нашел подтверждение сотен транзакций. Изображения, видео, чего только нет.

— Это чудовищно! Ужасно! Лучше бы ты мне не рассказывала. Это не может быть правдой.

— Прости, — извиняется Кеке. — Мне нужно было с кем-то поделиться. Я несколько дней думала об этом, пока ждала подтверждения.

— В каком мире мы живем? — спрашивает Кирстен.

— В том, где еще есть люди, которые хотят вывести таких ублюдков на чистую воду. Если бы нечто такое произошло пятьдесят лет назад, мы бы никогда в этом не разобрались. Спасибо тебе, интернет, помогающий нам — правдоискателям.

— За правдоискателей! — провозглашает Кирстен, поднимая свой напиток в тосте. — И еще раз ха-ха.

— Что?

— Тебе не кажется это забавным? Название? «Табула Раса» обозначает чистый лист, так ведь? Что-то вроде: «Приходите к нам старые и морщинистые, а уходите с лицом гладким, как чистый лист».

— И с промытыми мозгами, — добавляет Кеке.

— Только вот теперь это место будет называться «Черной клиникой».

— Поэтично!

— Ты права, это забавно. Ха-ха!

— Или было бы забавно, не будь все так печально.

— Верно, — Кеке хмурится. — Ты знаешь, как говорят.

— Скажи мне.

— Если ты не смеешься — ты плачешь.

— История моей жизни. Мои поздравления. Это большая гребаная история. Я прямо ощущаю на горизонте награду за отличную журналистскую работу. Ура!

— Хотела бы я оправдать эти лавры. Котенок… есть еще кое-что, — произносит Кеке с сомнением.

— Что такое?

— У меня есть информация. О тебе. И о твоих родителях.

Кеке облизывает губы, готовясь произнести следующую фразу.

— Тебе это не понравится.

***