Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пётр Саныч, а та, которая до меня была, её, случайно, не Мариной звали?
— Мариной. А что, знакомая?
— Даже не знаю. Возможно. А она ещё здесь?
— Скорее всего, только вот, где её найдёшь-то тут? Адреса я её не спросил, мы с ней случайно встретились, тут же в этой же палате лежала. Когда дорогу переходила, на неё мужик какой-то налетел, на ховере.
— На чём?
— Ах, точно. Вы же не знаете совсем ничего. Жили в каком-то захолустье раньше. Ховер — это такой транспорт двухместный на магнитной подушке. В городе не так давно магнитные дороги провели, поэтому ещё пока лихачат, так что на переходах будь осторожнее. Когда выпишут, конечно.
— Пётр Саныч, мне быстрее надо. Срочные дела очень. Спасибо, что помогаете, адрес я, вроде как, знаю.
— Ты подожди, не торопись. У тебя сотрясение же, а с ним постельный режим должен быть. Куда ты собрался сейчас? Зачем торопишься?
— Я не знаю, каким образом обстоят дела у остальных, но у меня есть большая проблема — я ещё ни разу, ни в одном мире, кроме родного не задерживался больше, чем на один день. И, как мне кажется, я знаю причину происходящего.
— Очень интересно, давай подробнее, а я запишу. У меня знакомый есть, в НИИ вместе работаем, думаю, что он точно заинтересуется.
Я кратко рассказал соседу о своих приключениях за последнюю неделю. Тот действительно начал записывать, но не в записную книжку, а просто на диктофон в телефоне — радовало, что в этом мире были смартфоны. Закончил я свой рассказ выводом, к которому пришёл вчера.
— Вот так, все мои проблемы начались с запуска нейтронного нагнетателя, да и вчера, косвенно это тоже подтвердилось, Эдик сказал, что вот-вот его запустят у них в мире. Это не может быть простым совпадением.
Пётр Саныч задумчиво поглядел на меня, затем встал с койки и посмотрел в окно. Потом взглянул в мою сторону и увидел, что я еле держусь в сидячем положении — голова опять закружилась, к горлу подступила тошнота.
— Да, это меняет дело. Я смотрю, тебе опять плохо стало, ложись отдохни. С головой шутить нельзя, доктор сегодня рентген сделает на предмет трещин и, если не будет ничего серьёзного, отпустит домой ближе к вечеру. А я сейчас твой рассказ своему товарищу отправлю. Мы с ним давешние друзья. Ещё с военной кафедры. Думаю, что к обеду он сам приедет ради такого случая.
— Спасибо большое. Пожалуй, да, я немного полежу.
Я опустился на койку, поскольку сидеть стало совсем невмоготу. В горизонтальном положении, тошнота и боль немного отступили, и я смог уснуть. Сквозь сон я успел услышать, как Пётр Саныч вышел в коридор, видимо, для того чтобы созвониться со своим товарищем. Неужели, мне в кои-то веки повезло?
Мне показалось, что я только на краткий миг успел сомкнуть глаза, как меня тут же разбудил доктор. В полусонном состоянии, я пошёл вслед за ним, прошёл все обследования. Рентген не показал ничего особенного — трещин не было, что не могло не радовать. Но доктор, почему-то повёл меня дальше.
— Вы с утра сказали, что у вас проблемы с памятью. Думаю, что томография лишней не будет.
— Доктор, вы не поверите, насколько мне это необходимо! Я уже неделю не могу понять, что со мной происходит!
Доктор покачал головой, как-то странно посмотрев на меня.
— Вам надо было раньше обратиться к врачу! А не тянуть целую неделю.
— Я пытался, честно-честно.
— Ладно, проходите в помещение. Клаустрофобией не страдаете? Металлических предметов, имплантов, протезов нет? Алкоголь и наркотики, судя по анализам не употребляли.
Пройдя стандартный набор вопросов, доктор, вместе с медсестрой положили меня в аппарат и вышли из помещения. Дальнейший наш разговор происходил через переговорное устройство.
— Андрей, сохраняйте спокойствие, мы включаем аппарат. Вы ничего не почувствуете, но услышите движение приводов, а также увидите работу томографа. Если некомфортно, то можете закрыть глаза. Всё в порядке?
Я кивнул в знак согласия, и аппарат размеренно загудел. Какое-то время ничего не происходило, но затем, я услышал голоса. Нет, не доктора и медсестры. Просто голоса, навалились на меня со всех сторон. Кто-то говорил, кричал. Затем я услышал звук автомобилей, стрельбу, взрывы. Затем всё слилось в единую какофонию звуков, и среди них я уже ничего не смог различить. Я попытался докричаться до доктора, но это не помогло, поскольку дальше перед глазами начали меняться картинки, одна за другой.
Вначале я оказался в своей родной квартире, в полнейшей тишине. Казалось, будто мир замер. Я огляделся по сторонам, попытался подойти и выглянуть в окно, но резкая боль в голове остановила меня, я зажмурился, схватился за виски, а когда открыл глаза, то оказался уже в камере СИЗО, в которой я оказался из-за автоматики, ни единого звука вокруг также не было. Но ещё страннее было то, что за пределами камеры стоял милиционер. Абсолютно неподвижно застывший в странной позе, будто что-то хотел сказать мне. Я попытался его окрикнуть, но звук словно утонул в окружающем воздухе. Резкая головная боль вновь заставила меня закрыть глаза. А затем я почувствовал резкий знакомый запах аммиака.
— Андрей, очнитесь, давайте же. Есть реакция на свет. Ух, напугали вы нас с Зиночкой. Вы слышите меня? Можете говорить?
Я попытался ответить, но у меня буквально язык не поворачивался. Во рту было сухо настолько, как будто я не пил целую неделю. Я, как мог, попытался показать жестами, что хочу пить.
— Зина, воды принеси быстрей.
Вода была настолько чудесной, что я начал кашлять, глотнув слишком быстро.
— Не торопитесь, не хватает нам тут ещё утопленника. Андрей, что произошло? Мы почти закончили обследование, как вдруг у вас случился эпилептический припадок. Что вы почувствовали?
— Не знаю, доктор. Какие-то галлюцинации, слуховые и зрительные.
Я не стал вдаваться в подробности о своих похождениях. Одно дело — сосед по палате, который к тому же сам вывел меня на этот разговор. И совсем по-другому обстоит дело, если мне придётся объяснять всё то же самое врачу — он точно меня упечёт в психушку, а это сейчас ну точно было лишним.
— Галлюцинации, говорите? Ну-ну. Давайте посмотрим на снимки, которые получились. У нас один из точнейших томографов в стране, если проблема именно в головном мозге, то он покажет