уже пригласил тебя. — Пришлось обернуться. — Располагайся где удобно.

— Спасибо... — Елена медленно подняла взгляд. — Спасибо, что согласился встретиться.

Слов было больше, чем нужно. Но удивило не это. Еще в нашу прошлую встречу Елена больше походила на призрака, чем на человека во плоти. Дурацкое было ощущение. И сейчас оно лишь усилилось.

Без вечернего платья, яркого макияжа и бриллиантов она казалась прозрачной тенью. Слишком тонкая. С синевой под глазами. С узкими полосками вен на белых ладонях. И движениями... плавными, воздушными.

— Ты хотела поговорить.

Я сам остановил ход своих мыслей. Проблем с одной женщиной на сегодня было достаточно. Гадать, отчего так хреново выглядит другая, казалось уже перебором.

— Да. — Елена на миг сжала губы. Но потом все же продолжила: — Ты предложил деньги за то, что я откажусь от рекламной кампании.

— Если вопрос в деньгах, могу даже приплатить.

— Нет! — Глаза напротив вспыхнули. — Нет... — повторила Елена уже спокойнее. — Я согласна отказаться от кампании без всякой компенсации. И сняться в любых рекламных роликах, которые вам нужны. Без доплаты, конечно же.

— Ты решила заняться благотворительностью? — усмехнулся я, ничего не понимая. — Так я не нуждаюсь.

— Вместо вознаграждения мне нужна от тебя услуга... — Осекшись, Елена сделала жадный вдох. — Помощь.

Если какая-то женщина и могла меня удивить, то только эта. Однако, даже зная такую уникальную способность Елены Абашевой, я опешил.

— Как и десять лет назад? Ты не меняешься.

Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, я опустился в кресло.

— Муж хочет забрать моего сына. Мне больше не у кого просить помощи. — Елена так сильно сжала пальцы, что, казалось, вот-вот сломает.

— Ты не смогла стать хорошей женой даже для Мисюрова?

Я снова окинул ее взглядом с головы до ног. Скромное платье. Туфли. Аккуратные, но явно не новые. Никаких украшений или хотя бы дорогих часов. Ничего общего с женой успешного бизнесмена Вячеслава Мисюрова. Скорее экскурсовод Эрмитажа. Обычный. Работающий за оклад без каких-либо премий за особые заслуги.

— Можно мы не будем обсуждать мое замужество? — Будто что-то мешало, Елена с трудом сглотнула. — На этой неделе Тимур должен был вернуться в Питер. Но Слава без моего согласия и против воли Тима отправил его в закрытый пансионат.

— Тогда это работа для юристов.

— Я уже говорила с адвокатом. Он готов помочь, однако судебные тяжбы и возвращение сына займут много месяцев. Может быть, год. Я не могу ждать так долго.

— Не хочу тебя разочаровывать, но я не занимаюсь похищением чужих детей. Даже в благородных целях.

— Да, конечно. Я понимаю. Но бизнес для Славы важнее сына. А одна из его компаний, самая главная, занимается строительством отелей. В том числе и в Питере. Уверена, у тебя есть возможность как-то нажать на Славу.

— Ты учла, что стоимость такой услуги намного превышает размер твоего вознаграждения?

Даже обсуждать не хотелось. Ни саму услугу, ни то, что предстояло спасти сына Мисюрова.

— Да... — Елена еще сильнее сжала пальцы. Добела. — Я могу вернуть аванс. К сожалению, не сразу. Через пару месяцев. И готова сняться в любой рекламе. Все, что захочет ваш пиарщик. Без ограничений.

— Он уже не захочет...

Я вспомнил фото в кружевах. Скромное, приличное, совсем не такое, как планировал снять Паша.

— Тогда не знаю, чем еще могу оплатить твою помощь.

Взгляд голубых глаз изменился. И следа не осталось от тревоги, которая сквозила в нем в начале разговора. На бледном лице появился едва заметный румянец. А пальцы наконец перестали мучить друг друга.

Елена была почти такой же, как в нашу первую встречу. Испуганной, но гордой. Без грамма косметики, но самой красивой. От такой меня и повело. Раскатало как о бетонную стену... на годы.

— Твои условия изменились, тогда я тоже меняю свои.

Решение возникло внезапно. Возможно, еще вчера я проклял бы за него самого себя, записался бы к психиатру. А сейчас не хотел иначе.

Нужно было закрыть проклятый гештальт. Клином выбить свой собственный клин на этой женщине. Избавиться от долбаного наваждения.

Грязно, подло. Не имело значения как.

— Так ты поможешь? — Елена смотрела, не моргая.

— Разве можно отказать княжне Абашевой? Помогу. В обмен на твое тело. Ничего нового, в отличие от прошлого раза.

Словно я ударил ее наотмашь, Елена плотно сжала губы. Зажмурилась. Но уже через пару секунд глаза распахнулись.

Я ожидал чего угодно. Готов был поставить на кон часть своего состояния, что сейчас она поднимется и уйдет. В этот раз навсегда.

Прежняя Елена плюнула бы мне в лицо. Но эта...

Скользнув руками за спину, она беззвучно расстегнула платье. Спустила его с плеч, оголив высокую, обтянутую кружевом грудь. И спокойно, с обреченностью святой уточнила:

— Можно я закрою дверь? На замок.

Глава 13

Елена

Наверное, я заранее знала, что именно так все и повернется. Хотя... Без «наверное». Знала! С того самого момента, как встретила Дениса на презентации первого отеля.

Несмотря на обиды и годы разлуки, наши с ним алгоритмы работали без сбоя. Вначале нас всегда опутывали холод, осторожность и недоверие. Словно паутина. А потом мы окунались в близость, как в омут с головой.

Существовала лишь одна поправка — в девятнадцать броситься в этот омут было легче. Ничто не держало. Ничто не предвещало беды. Мы были словно два чистых листа. Идеальные, чтобы нарисовать любой рисунок. Что захотим. И как захотим.

Сейчас дела с рисованием обстояли плохо.

— Неделя. Хочу тебя на неделю. В моем доме. В моей кровати, — Стоило закрыть дверь, Денис сам настиг меня и прижал к себе. — А сейчас аванс.

Его левая рука коснулась шеи и медленно стекла на грудь.

— Я согласна. — Спорить не было смысла. Лишь радоваться. Одна неделя. Всего неделя. Мелочь! — Только у меня одно условие. Прошу.

— Уверена, что можешь ставить мне условия?

В серых глазах Шахова словно молния полыхнула.

— Для тебя это будет несложно.

Я сама сдернула платье ниже. Сбросила его на пол. Вряд ли после крутых изгибов Виктории моя худоба могла выглядеть соблазнительной. Но сейчас не хотелось никаких тайн. Только честность. Предельная. По-взрослому.

— Слушаю. — Взгляд Дениса опустился ниже, и кадык на горле дернулся.

— О нас никто не должен знать. Каждый