Ревя мотором, автомобиль заехал в дворцовый двор, и воспоминания рассеялись перед неизбежной реальностью. Интересно, возможно подготовить себя к знакомству с людьми в качестве новой королевы?

— А они знают о моей беременности? — спросила она.

Хасан странно улыбнулся.

— Конечно нет, хотя это уже заметно невооруженным взглядом. Но тебе не стоит переживать по этому поводу, Элла. Знаешь, что говорят о монархах? Они никогда не жалуются и никому ничего не объясняют. Нам не потребуется делать никаких заявлений. Большинство моих людей ничего не узнают до того момента, как наследница или наследник будет им представлен, потому что большую часть времени тебя не будут видеть.

Не будут видеть? О чем это он?

Его слова вызвали у нее приступ паники, но времени на расспросы уже не осталось. Дверца автомобиля открылась, и в лицо ей пахнул знойный воздух пустыни, дурманящий цветочными ароматами. Элла попыталась выйти из машины с возможной в ее положении грациозностью. Это было непросто вследствие того, что ее нарядное длинное платье, украшенное богатой вышивкой, весило по меньшей мере тонну.

Элла медленно прошла между двух рядов склонившихся в поклоне мужчин, одетых в наряды, напоминающие мантию Хасана. Единственными присутствующими женщинами оказались стоящие в самом конце служанки, которые не смели поднять глаз, когда она проходила мимо, робко произнося приветствие на кашамакском языке.

Итак, ее окружило великолепие. Высокие потолки и мраморный пол, блеск золота и сверкание хрусталя. Наверное, Аллегра испытывала такие же чувства, когда впервые попала в королевский дворец. У Эллы захватило дух от атмосферы вековых традиций и исторического наследия. И конечно, от невероятной роскоши. Не той роскоши, которую она помнила по детству, когда в один день они ездили по городу на самом дорогом лимузине, а следующей ночью прятались от судебных приставов. Богатство Хасана было незыблемо. Речь шла о таком количестве денег, которые полностью меняют образ мыслей человека и его поведение. И все это великолепие станет наследством их ребенка по праву рождения, и у Эллы нет права лишать его или ее этого.

— Вижу, тебе здесь нравится. — Хасан с интересом наблюдал за ее реакцией. Интересно, думает ли она в этот момент о том, что никогда больше не будет испытывать недостатка в деньгах?

— Очень красиво, — выдохнула Элла. — Абсолютно потрясающе.

Хасан вскользь подумал о том, что стоит прислушаться к совету своего адвоката и составить брачный договор. Но внезапно ему стало стыдно от собственных мыслей. Ему показалось это нечестным по отношению к матери его ребенка. Каковы бы ни были ее денежные требования во время бракоразводного процесса, он сможет их удовлетворить. Женщина, довольная своим содержанием, не станет беспокоить его в будущем.

— Наверное, долгий перелет утомил тебя, — сказал он. — Не хочешь пройти в свою казарму?

— Мою… казарму? — Элла нерешительно улыбнулась. — Ты не в армии, Хасан.

— Прошу прощения. — Он ответил ей слегка смущенной улыбкой, чувствуя какое-то непонятное замешательство.

Какая разница, как именно называется помещение: это не имеет значения. Обычно по прибытии домой он сразу направляется на заседание со своими советниками и министрами, а затем вскакивает на одного из лучших скакунов королевской конюшни и мчится в пустыню, чтобы вдохнуть ветер свободы. Но сегодня отработанная до мелочей рутина нарушена женщиной с нежно-розовыми губами и бездонными голубыми глазами.

Его женой.

Если бы на ее месте был кто-то другой, он приказал бы служанке проводить гостя или гостью. Но перед ним стояла Элла, беременная и уязвимая, и он решил лично сопроводить ее. И впервые в жизни чувствовал замешательство.

— Я провожу тебя в твои апартаменты. Так лучше?

— Мои апартаменты? — Она удивленно посмотрела на него. Неделями мысль о предстоящем браке сводила ее с ума. Она спрашивала себя, как она могла пойти на подобное и был ли у нее другой выход. И только одна мысль утешала ее, когда она думала о супружестве с Хасаном. По крайней мере, секс с мужем будет превосходен. Он показал ей, какое немыслимое удовольствие она может испытывать, и, честно говоря, она мечтала пережить это снова. Элла кокетливо улыбнулась. — Но ведь мы должны жить вместе, как муж и жена.

Хасан покачал головой, прогоняя прочь непрошеные мысли, настигнувшие его при виде лукавого изгиба ее губ.

— Здесь другие традиции. Необходимость жить раздельно восходит ко времени, когда монарх всегда был готов уйти на сражение в любое время дня и ночи. Поэтому раздельное проживание — скорее необходимость, нежели последствие жизни в роскоши.

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу. Я просто подчиняюсь традиции и даю возможность тебе жить своей собственной жизнью. — Он заметил, как тень омрачила блеск ее голубых глаз, но в сотый раз убедил себя в том, что так будет лучше для них обоих. Развод пройдет менее болезненно, если они не будут сближаться. — Моя культура очень отличается от той, в которой выросла ты, Элла, и тебе придется это принять, если хочешь быть здесь счастливой.

Счастливой? Он действительно считает, что она сможет радоваться жизни, живя словно в келье и не имея возможности рассчитывать на ласку мужа? Она посмотрела на Хасана в упор, набираясь храбрости задать ему прямой вопрос.

— Значит, мы не станем настоящей супружеской парой?

Против воли хозяина взгляд Хасана скользнул по ее великолепному телу. Она была так прекрасна и так хрупка в золотистой вуали, слегка прикрывающей ее точеное бледное лицо. Он страстно желал привлечь ее к себе и впиться в эту утонченную красоту страстным поцелуем. Но что-то останавливало его, и это был голос рассудка. Их брак существовал лишь на бумаге, лишь для того, чтобы ребенок родился законным наследником. Не стоит сдвигать их отношения с формальной позиции.

— Но ведь наш брак ненастоящий, Элла? — спросил он, пытаясь за грубым вопросом спрятать растущее сексуальное желание. — У нас не было подобного намерения. Думаю, не стоит усложнять ситуацию, притворяясь теми, кем мы не являемся.

Его слова обдали Эллу леденящим холодом, и внезапно она поняла, как одинока будет ее жизнь, если Хасан станет и дальше отвергать ее. Пытаясь проглотить комок нахлынувших слез, она шла за ним по мраморному коридору, мечтая спросить, почему он не оговорил все условия до женитьбы.

Он сделала это намеренно. Если бы он подробно рассказал ей о том, как ограниченна будет ее жизнь в его стране, она никогда не согласилась бы поехать с ним. Никакие деньги и обещания быстрого развода не заставили бы ее согласиться на добровольное заключение. Она нашла бы иной способ выжить, потому что у нее не было бы другого выхода.

Хасан обхитрил ее, но это уже не важно. Она не могла изменить того, что случилось. Она могла лишь приспособиться к данным условиям. И она сделает то, что делала всю свою сознательную жизнь — примет обстоятельства и постарается извлечь максимальную пользу из сложившейся ситуации.