– Доброе животное, милорд, – с восхищением произнес он.

Роджер радостно улыбнулся, и в его голосе прозвучала нотка гордости.

– Это дар королю. Родом из Монфике.

– И весьма щедрый дар. Я слышал много хорошего о породистых лошадях Биго. Разрешите?

Роджер жестом выразил любезное согласие. Уильям передал своих лошадей конюху и подошел к золотистому иноходцу. Он провел опытными руками по бугристым плечам и крупу, заглянул в зубы, поднял копыта и отступил, чтобы осмотреть лошадь целиком.

– Смею ли я надеяться, что на ваших пастбищах найдутся такие же? – спросил он.

– У меня есть годовалый жеребенок от тех же родителей, – ответил Роджер. – Он немного темнее – янтарная шкура и рыжие пятна.

– Уже обещан?

– Пока нет. Если вы заинтересованы, буду иметь вас в виду.

Уильям подтвердил, что заинтересован, и Роджер спросил, достаточно ли у него средств для такой покупки. Возможно, у Маршала не много земель, но его одежда и снаряжение говорят сами за себя.

– Ваш конь восхитителен.

– Неплох, верно? – самодовольно произнес Уильям. – Прекрасный ломбардинец.

Роджер в свою очередь осмотрел коня, задал вопросы, и мужчины быстро и непринужденно сошлись. Роджер отчасти ожидал, что маршал Генриха Молодого окажется подобием своего господина – обаятельным, но поверхностным. Обаяния и вправду оказалось в избытке, но, кроме него, имелись сила и глубина. Роджер разбирался в людях не хуже, чем в лошадях. Уильям Маршал не из тех, кто может оказаться на обочине из-за недостатка выносливости, подумал он, хотя при таком господине ему понадобится каждая капля его чудовищной мощи.

* * *

Ида посматривала на Роджера Биго, который в другом углу комнаты беседовал с группой мужчин, в том числе с Уильямом Маршалом и Генрихом Молодым, прозванным так потому, что был коронован при жизни собственного отца, дабы обозначить порядок престолонаследия.

Ей не хватало присутствия Роджера при дворе, и без тайного волнующего флирта время тянулось медленно. Другие мужчины охотно повели бы с ней подобную игру, но Иду не тянуло к ним, и с ними она не ощущала бы себя в безопасности. Она знала, что с Роджером дело не зайдет дальше взгляда, мимолетной улыбки или случайного слова. С другими подобных границ не было. Впрочем, после своего возвращения Роджер не уделял ей ни малейшего внимания, глубоко погрузившись в мужские разговоры и интересы. Ида подозревала, что он избегает ее из принципа «не хочешь обжечься – не подходи к огню». Но при должной осторожности вполне можно погреться чуть в стороне от огня… Разве нет?

Решив развлечься, Ида присоединилась к придворным дамам, чтобы понаблюдать за труппой акробатов, выполнявших гимнастические трюки на веревках и шестах, подвешенных к балке. Костюмы артистов, украшенные разноцветными шелками и кисточками, были поистине прелестны. У одного акробата на плечах красовались помпоны из синих лент, которые очень понравились Иде. Она восхищалась гибкой грацией артистов, их элегантными жестами и безупречной координацией. Леди перешептывались и хихикали при виде крепких мускулов, выставленных напоказ.

Заправляли среди зрительниц супруга Генриха Молодого Маргарита, дочь французского короля Людовика, и ее сестра Элис, обрученная с принцем Ричардом, хотя вопрос их брака оставался спорным и был источником множества трений. Король Людовик настаивал, чтобы пара поженилась, а Генрих подыскивал отговорки, поскольку, если подвернется что-нибудь получше, разорвать помолвку проще, чем брак. Он уже связал одного сына матримониальными узами с Францией и как-то раз намекнул Иде, что партия, которая поможет закрепиться в Пуату и Аквитании, в перспективе выгоднее.

Элис была хорошенькой: стройная, с прямыми каштановыми волосами, вздернутым носиком и широким смешливым ртом. Ее сестра Маргарита, супруга Генриха Молодого, напротив, была пухлой и серьезной, с темными кругами под глазами. Она родила своему господину сына, который вскоре умер, и недоносила еще одного. Отношения между ней и ее легкомысленным супругом оставались сложными, и, хотя на представлении она хлопала в ладоши и смеялась, Ида видела, что это, как и само зрелище, имеет целью развлечь остальных; и у нее щемило сердце от жалости.

Генрих Молодой присоединился к женщинам, чтобы наблюдать за представлением. Желудок Иды совершил акробатический кульбит, поскольку Роджер Биго и Уильям Маршал последовали за Генрихом Молодым. Роджер на мгновение встретился с Идой глазами и вежливо склонил голову перед ней и остальными женщинами.

– Что скажете, милорд Биго? – спросила Ида, воспользовавшись моментом. – Ну разве они не искусны?

– Несомненно, искусны, демуазель. Хотел бы я обладать подобной гибкостью.

– Вы обладаете ею в седле, милорд.

– Едва ли это то же самое, – грустно улыбнулся он. – Нужно быть бескостным, чтобы выполнять некоторые их трюки.

Иде хотелось дотронуться до его руки и игриво пошутить, но на виду у всех она не смела.

Уильям Маршал подошел к нагромождению шестов и веревок и задумчиво осмотрел их. Он был таким высоким, что мог коснуться этих снастей, всего лишь протянув руку.

– Вперед, Маршал! – крикнул Генрих Молодой. – Бросаю вам вызов! Посмотрим, насколько вы хороши!

– Я хоть раз отказался принять вызов, сир? – звонко рассмеялся Уильям.

Он натер руки мелом из глиняной миски, с помощью которого акробаты улучшали сцепление, схватил свисающий шест и полез вверх.

Акробат с синими лентами – предводитель труппы – сумел распознать золотую жилу и выжал из участия Уильяма все, что смог. Глядя, как маршал Генриха Молодого висит на брусе вверх ногами, словно летучая мышь в пещере, Ида расхохоталась. Хотя рыцарь был высоким и мощным, он также был атлетичным и мускулистым… если не вовсе бескостным. В действительности она редко встречала настолько искренних и основательных людей. Роджер рядом хохотнул и расслабился, чуть наклонившись к ней, так что их плечи соприкоснулись.

– Теперь вы понимаете, почему Уильям так успешен на турнирах, – произнес он. – И при дворе.

– Несомненно, но это кажется мне опасным.

– Он скажет, что всего лишь принял вызов, – в этом основа его процветания.

– А если кто-то бросит вызов вам? – лукаво спросила Ида.

Роджер чуть задержал на ней взгляд прозрачных цвета морской воды глаз.

– Зависит от вызова. – Он отвернулся и с изумленным возгласом зааплодировал, поскольку предводитель акробатов заставил Уильяма взять в зубы плоскую доску с синими кубками по краям. – Надеюсь, он окажется мне по плечу.

На доску поставили последний кубок, и акробат раскланялся перед зрителями, которые аплодировали, свистели и одобрительно кричали. Кубки и доску убрали, и раскрасневшийся Уильям приземлился, кувырнувшись в воздухе. Широко улыбаясь, скаля превосходные белые зубы, которые столь славно ему послужили, низко кланяясь и жестикулируя, он принимал похвалы. Молодой король в восторге хлопнул Уильяма по спине и сунул в его измазанную мелом руку кубок вина. Несколько женщин окружили Маршала, в том числе принцесса Элис, но не Маргарита, державшаяся позади. Ида заметила, с каким выражением та смотрела на Маршала, и это заставило задуматься.