Я куталась в простыни и металась по кровати, куда она пустила меня два года назад. Я ворочалась с боку на бок на матрасе, который от страшных предчувствий горел подо мной огнем.

В конце концов усталость победила тревогу. Я забыла обо всем, отдавшись во власть беспокойного сна.

Сейчас я сижу посредине слишком широкой для одной меня кровати, и перед глазами плывут те же самые картины, что приводили меня в трепет сегодня рано утром. Рычание автомобилей, которое казалось приглушенным после «Розовой леди», режет уши. Как можно заснуть или отдохнуть в подобном грохоте? А я ведь знаю, что эта слишком короткая ночь оставит следы на моем лице. Что набрякшие веки сохранят воспоминание о ночных кошмарах.

Надо поспать, но у меня ничего не получается.

И я решаю встать. Пойду немного прогуляюсь по сои, опустевшим при свете дня. Попробую отвлечься, разглядывая лица прохожих, цепляясь глазами за мелькающие машины, представляя, что они увозят меня в какие-то неведомые дали. К будущему без татуированного человека.

Я тащу свое онемевшее тело к темной ванной, расположенной рядом с дверью в гостиную. Я зажигаю свет, неон очерчивает контуры моего лица, придает ему сероватый оттенок. У моего отражения глаза налиты кровью. Обычно я стараюсь не задерживаться у зеркала. Я всегда ненавидела эти блестящие стекла, с предательским упрямством демонстрирующие мой сомнительный образ. Но сегодня я долго себя разглядываю.

И не узнаю.

От сна и пота грим потек, нарисовав странные узоры в углах глаз и на щеках. Контуры губ еще хранят следы нанесенной вчера помады. Гладкие черные волосы, которые подруга зачесала мне наверх и покрыла лаком, немного растрепались. Никогда не думала, что они могут расти так быстро. Я всегда коротко стриглась. А сегодня волосы уже доходят мне практически до плеч. Странно.

Я словно зачарована собой.

Это исковерканное лицо мне нравится.

Я достаю пилюли. Как каждое утро в течение вот уже двух лет. Две цветные желатиновые капсулы помогают мне измениться. Я запиваю их водой и чувствую, что у меня начинается мигрень.

Мне, несомненно, необходимо помыться.

Я стаскиваю с себя белое влажное платье, которое так и не решилась снять вчера, протискиваюсь в крошечную кабинку, заменяющую душ. Меня ждет чан, полный воды.

Я беру красный ковшик, всегда плавающий на поверхности.

Самое трудное — вылить на себя первый ковш. От него кожа всегда покрывается мурашками. Затем все идет как по маслу. Мое тело, замирая, ждет встречи с прохладой. Я погружаю ковшик в чан и тут же привыкаю к температуре воды. Хватаю мыло и начинаю тереть кожу. Тяжелый запах сна медленно отступает перед цитрусовым ароматом.

Теперь я разминаю свое тело. Быстрыми движениями. Жалко, что у меня нет щетки. Чтобы уж наверняка открыть все поры. Я бы и голову помассировала, и волосы расчесала, я прогнала бы застрявший в мозгу образ татуированного человека. Я работаю пальцами и даже ногтями, я намыливаюсь и споласкиваюсь до тех пор, пока кожа не начинает зудеть. Только через час я выхожу из ванной за полотенцем. Я надеваю потертые джинсы и майку, это мой обычный наряд. Только за последние два года, с тех пор как Нет меня приютила, одежда стала чистой. Раз в неделю мы сами стираем белье стиральным порошком, который пахнет деревней. Пахнет влажными травами северных земель и чуть-чуть лимонной мятой.

Мне приятно прикосновение постиранной одежды к чистому телу. Оно напоминает о том, что я изменила жизнь, изменила свою личность. Новая кожа, новая женщина.

Вернувшись в комнату, я вижу, что дождь затихает. Он идет тихо, без шума, без грохота. Он уже не опасен для тех, кто, как я, хочет побродить по улицам. Я подхожу к шкафу Нет, чтобы взять зонтик. Каждый раз, как я его открываю, запах перечной мяты ласкает ноздри, и я любуюсь открывшимся зрелищем. Платья, юбки, брюки, блузки. Сияющие цвета. Гардероб, соответствующий ее имиджу. Можно подумать, что она ограбила целый отдел «Токио МБК»[22]. Мне нравится трогать ткани одну за другой, сравнивать их на ощупь. Представлять, как я, Докмай, надеваю платье с блестками.

Мечты о величии.

Мой любимый ритуал.

Я беру зонт, хватаю сумочку и выхожу из квартиры. На лестнице жарко и влажно. Словно идущий снаружи дождь стекает по фасаду зданий и лишает коридоры кислорода. На улице дышится легче. Машины несут муссон по главной артерии города.

Она затоплена.

Люди бегут, боясь промокнуть.

Я всегда любила дни, когда небо изливалось влагой. Особенно если затем оно быстро прояснялось, как сейчас.

Я не спеша иду к ресторанчику в маленьком крытом переулке. Вот где раздолье, наверное, крысам и тараканам. Здесь подают великолепный том кха кхай с ароматным рисом с гор Мае Саленг. Заведение принадлежит Чанг Кхонг. Она приехала в столицу, спасаясь от нищеты, как и многие. Но в отличие от многих, не оказалась в борделе, а открыла свой ресторанчик в Патпонге.

Нет хорошо ее знает. Она часто ходит сюда после бурных ночей. Блюда меню, наверное, напоминают ей о детстве.

Войдя, я ищу глазами свою подругу. Ее нет. Я должна была бы догадаться. Перед тем как прийти сюда, она заскочила бы домой. Но я все равно надеялась увидеть ее лукавое личико и длинные ноги, аккуратно спрятанные под столиком.

— Ты без Нет? — спрашивает меня маленькая хозяйка. Она подходит, держа в руках блокнот для заказов.

— Сегодня без нее, — с сожалением отвечаю я.

— Я тебе подам суп, как обычно?

Я киваю и смотрю, как она уходит на импровизированную кухню, расположенную чуть дальше в крытом проходе. Ресторанчик практически пуст. Одинокий мужчина с полузакрытыми глазами, словно засыпая, склонился над тарелкой, да молодая молчаливая парочка обменивается полными любви взглядами. Испытаю ли я тоже это всепоглощающее чувство, которое заставляет человека забыть о целом мире и делает его непобедимым? Нет говорит, что любви не существует. Что она бывает только у фарангов да в сказках, которые рассказывают детям, чтобы они не боялись взрослеть. Я думаю, что она, наверное, права.

— Вот, я сама его сварила, — говорит мне хозяйка, улыбаясь.

— Спасибо.

Она обильно приправила суп специями. Это сразу видно по цвету кушанья. Оно розовое, а по поверхности его плывут красные пятна. Мне не терпится почувствовать пожар в пищеводе. Ощутить жжение на губах, прикоснувшихся к ложке. Получить подтверждение тому, что я жива.

— Вот так встреча.

Я поднимаю глаза. Нарисованный алый рот, зеленые глаза, подведенные черной тушью веки, удивительно тонкий для тайки нос, кошачий взгляд, напоминающий переливами Чао Прайю[23].