Ньям:

— Можно сесть с тобой?

Нет, я хочу остаться наедине с супом, я хочу воображать, что стою на краю вулкана, но лава не затронет меня. Я хочу, чтобы место напротив оставалось свободным, на тот случай, если придет Нет.

— Садись.

Я опускаю глаза в миску с супом, надеясь, что видение рассеется.

— Тебя ведь могут увидеть, знаешь? — говорит Ньям желчно.

— В смысле?

— Ну ты можешь кого-нибудь встретить. Потенциального клиента, например. И ты надеешься его заинтересовать подобным нарядом?

Я поднимаю голову. Ньям умело накрашена. И хотя одета она более строго, чем вчера, ее закрывающая плечи блузка сияет соблазнительно глубоким вырезом. Ньям заколола высокую прическу деревянной палочкой, но оставила несколько свисающих вдоль щек прядей. Она похожа на чужеземную принцессу. Посмотрев на нее несколько секунд, я опускаю глаза и вижу свои слишком светлые, слишком широкие джинсы, слишком большую майку. Действительно, рядом с Ньям я напоминаю maid, пригодную лишь для уборки дома.

Жар заливает мне щеки.

— Я… я не подумала об этом.

Почему она пришла именно в этот ресторанчик? На улице полно самых разных кафе. Почему она села со мной? Все столики свободны. На мгновение мне хочется оставить ее, швырнуть ей в лицо несколько банкнот, заплатив таким образом за суп и бросив ей вызов. «Избегай ее, — сказала Нет. — Будь осторожна с ней». Пока Ньям рассматривает меня только как соперницу. Если я стану ее врагом, она начнет бить во всю силу.

— Да уж. Когда Нет далеко и никто не говорит тебе, как надо себя вести, ты не стоишь и…

— Закажешь что-нибудь?

Это хозяйка. Кажется, она все это время наблюдала за нами издалека. Она наверняка заметила злое выражение, появившееся на лице Ньям, догадалась, что с губ ее сочится яд. По моему смятению она поняла, что укусы становятся болезненными.

— Лапкхай[24], пожалуйста. И белый рис.

— Что-нибудь еще? Какой-нибудь напиток?

Тон у хозяйки бесстрастный, ровный. Ее не пугает взгляд девчонки, иначе она опустила бы глаза.

Вместо этого она пристально смотрит на Ньям. Она не бросает вызов. Но по тому, как она держит свой блокнот, понятно, что она ее нисколько не боится.

— Нет, только воды, спасибо.

Улыбка Ньям исчезла. Она слегка опускает голову. Если бы я не знала ее репутации, я подумала бы, что хозяйка заставила ее оробеть.

Отправляясь на кухню, хозяйка улыбается мне: не поддавайся. Не стоит ползать в ногах у этой девчонки, словно она мне приказывает.

После ее ухода принцесса умолкает. Слышен стук дождя по жестяной крыше, редкие прохожие бегут прятаться в укрытия. Мне интересно, о чем думает злюка. Ее глаза оставили меня и смотрят в пустоту, словно следя за мелькающими там невидимыми картинами. Я надеюсь, что ее мысли улетели далеко и вернутся не скоро.

— А где же твоя покровительница?

— Она еще не вернулась.

Мое тело напрягается. Вслед за ним незаметно напрягается и тело Ньям. Я сжимаюсь оттого, что Нет находится рядом с моим палачом. Ньям ежится от известия о том, что Нет до сих пор находится у клиента. Это значит, что она принесет больше денег. Сутенерша мне объяснила. Мужчина платит за ночь. Но если он хочет понежиться до утра, увидеть, как солнце коснется лица девушки, которую он привел к себе домой, он должен увеличить изначальную сумму вдвое. Ньям за эту ночь столько не заработала, иначе она не сидела бы передо мной. А ведь чтобы ублажить фаранга, она даже сахару на язык положила бы.

— Ну да. Она ведь с тайцем ушла. Еще неизвестно, есть ли у него деньги. Я уверена, что он ее надует.

Я чувствую дрожь, вспоминая, как татуированный взял в лапу тонкую, миниатюрную руку моей покровительницы. Я представляю, как он приближает свои клыки к полуоткрытым, гладким, как лепестки орхидеи, губам, как его пропитанное виски дыхание оскверняет ее пахнущую мятой кожу. Я вижу, как он поднимает когти над ее грудью и…

— Не делай такое лицо. Ты словно призрак увидела.

Я выпрямляюсь и вспоминаю, как Нет учила меня выглядеть высокой, сильной и неуязвимой. Прятать шрамы. Хлыстом воли заковывать тело в броню.

Докмай. Я — Докмай.

— Честное слова, не понимаю, что сутенерша находит в вас обеих.

Ее стрела не достигает цели. Я сильна, неуязвима и непобедима. Слова Ньям больше не трогают меня. Я обрела Джай Йен.

Чтобы успокоить ее, я киваю в знак согласия и продолжаю как ни в чем не бывало есть суп. Когда маленькая хозяйка приносит Ньям ее заказ, она попутно поздравляет меня взглядом. До самого конца завтрака Ньям нападает на меня, множа оскорбления и пытаясь заставить признать ее превосходство, но я остаюсь холодна как лед.

Только по дороге домой моя улыбка превращается в гримасу. Я замедляю шаг. Я боюсь нажать на ручку двери и обнаружить замок запертым. Я боюсь достать ключ и убедиться, что Нет еще не вернулась. Понять, что она, быть может, ранена, избита, так ослабела, что потеряла способность двигаться. Или… кто знает…

Нет. Если такое случится, я думаю, что я этого не переживу. Тогда я, наверное, умру.

В пять минут четвертого я стою перед дверью. Промокшие джинсы прилипли к ногам. Со шлепок на коврик течет грязная вода. Я очень медленно складываю зонт. Хорошенько стряхнув с него влагу и забрызгав всю лестницу, я делаю глубокий вздох и бросаюсь вперед.

Ручка поддается.

Я выдыхаю.

Она вернулась.

Но я еще не успокоилась. Узел, в который скрутились мои внутренности вчера вечером, развяжется только тогда, когда я прочту все в ее глазах.

— Докмай? Я в ванной.

Голос певучий, тон веселый. Она невредима.

Но узел еще не исчез. Наверное, я должна увидеть ее, чтобы испытать облегчение. Чтобы забыть о терзающей мои кишки тревоге.

— Ты где была? — спрашивает Нет, когда я вхожу в комнату.

Я застываю:

— Завтракала у Нанг.

Не знаю отчего, но странное дурное предчувствие останавливает меня на пороге спальни. Я ощущаю настоятельную необходимость расспросить Нет. И колеблюсь. Что-то говорит мне, что ее ответ мне не понравится.

— А ты? Где ты была ночью?

Я едва слышно шепчу эти слова. Не знаю даже, смогла ли Нет их разобрать.

— Догадайся! — кричит она из ванной.

Она терзает меня своим великолепным настроением. Пусть уж прикончит скорее, а не просит протянуть ей нож, который воткнет прямо мне в память. Я не отвечаю.

— Все чудесно! — восклицает она, открывая дверь.