— Мы ничего ей не скажем, если она сама не спросит. Хватит ей нервотрепки. Но Алик, дай мне слово, что ты дома все расскажешь отцу. Он все поймет. Он хороший человек, и умный к тому же, не бойся его. И еще, тебе нужно найти интерес в жизни, иначе ты вырастешь очень похожим на Вадика.

— А мне лучше походить на отца?

— Я бы выбрала свой путь, ведь у тебя такие возможности! Учись, на Западе образование ценится превыше всего. И выбрать ведь можно что-нибудь не связанное с бизнесом. Если тебе так не хочется, ты можешь заниматься, чем угодно, главное — интерес. И плюнь на своих школьных друзей-врагов, познакомься с хорошей девочкой, ты ведь так привлекателен!

— Правда? Я тебе нравлюсь? Катерина, а почему ты говоришь, словно завтра тебя уже не будет?

— Но ведь так, наверное, и случится. Меня уволят.

— Но за что?!

— За все. Это ведь из-за моего мужа неприятности. Ну, пошли обедать, Соня нас ждет.

Мы сидели за столом на террасе и Макс кормил нас салатом, бифштексами, блинчиками с кремом, которые заказал в ближайшем кафе, мороженым, кофе. Девочки и Алик уплетали это все с молодым аппетитом, переговаривались, хихикали и уже совершенно забыли об утренних событиях. Я сидела, рассеянно улыбаясь, машинально жевала салат, блинчик и почти не слышала, что они говорили. Наконец, я почувствовала руку Макса на своей и подняла глаза. Он смотрел на меня сочувственно и…, я не могла определить, как еще. Алик покатил кресло Энни в сад, Соня прыгала вокруг и пела детскую считалку. Макс протянул руку и прижал ее к моей щеке. Я потерлась об нее лицом, а потом прислонилась к нему.

— Можно? Я так устала! Боже, как я устала… Мне не хочется жить. Но ты — ты помог мне, как никто другой! Спасибо! Макс…

— Да?

— Пожалуй, меня выставят.

— Вот и отлично! Мое предложение остается в силе.

Мы посидели еще так. В его близости, хоть и не такой, о которой мечтала, я отдохнула немного душой перед последним разговором. Потом мы с Соней и Аликом пошли домой встречать Татьяну Андреевну.

Она ворвалась вихрем и бросилась обнимать Соню. Я стояла в дверях кухни, прислонившись к косяку, по-моему, даже чуть покачивалась, потому что выпила еще одну капсулу транквилизатора. Татьяна Андреевна посмотрела на меня и ничего не сказала. Вошел Алик и встал рядом со мной. Выглядели мы, наверное, иллюстрацией пережитого несчастья. У Алика было утомленное лицо, я вообще похожа была на ходячую смерть. За все эти дни я спала не больше десяти часов, осунулась и почернела. Ей, наверное, стало меня жалко.

— Вы плохо выглядите, Катерина, — сказала Татьяна Андреевна, — Я тоже не спала ночь по вашей милости, но муж позвонил мне прямо в аэропорт, так что летела я уже спокойно. Расскажет мне все Алик, а вам я советую лечь в постель. Мы успеем поговорить завтра. Ведь это теперь не к спеху?

Я могла только пробормотать благодарность. Меня вдруг заколотила такая дрожь, что Алик подхватил меня под руку и повел в комнату.

Проснулась я позорно поздно. В доме была тишина. Я сварила себе кофе, захватила яблоко и вышла на пляж. Татьяна Андреевна всегда отличалась практичностью и раз уж попала вынужденно к морю, не упустила возможности полежать на солнце. Соня играла в тени, Алик лежал рядом с матерью с книжкой. Семейная идиллия! Я села с кружкой на свободный шезлонг и стала ждать суда и расправы. Но Татьяна Андреевна не спешила. Она спросила, выспалась ли я и пришла ли в себя. Потом рассказала, как они с Михаилом Петровичем переживали после нашего звонка и высчитывали, кто мог так достать их. Они думали, что похищение связано с одним из них. Я вдруг представила, что они пережили там после того, как узнали о пропаже Сони, как метались за тысячи километров от дочери и не знали, жива ли она еще, а тут нужно было решать, чьи конкуренты могли пойти на такое. Что мои нервы и слезы против их нервов! После этого я совершенно успокоилась и смирилась с любым наказанием, которое они мне дадут. Но Татьяна Андреевна неожиданно мягко посочувствовала мне, заметив, что выгляжу я ужасно.

— Мы уедем послезавтра. Алик мне все рассказал. Постарайтесь отдохнуть за эти дни. Сонечка, детка, что бы тебе хотелось?

— Поехать с Катериной и Энни в Ла-Валетту!

— Да? И что вы там делаете?

Соня начинает описывать наши кутежи. Я сижу, не понимая, чего же мне ждать. В Ла-Валетту мы едем все вместе, пригласив с собой Маклэев. Я сразу вижу, что Макс очарован Татьяной Андреевной. Алик у них за переводчика, пока я занимаюсь девочками. Они беседуют о рекламе и использовании в ней произведений искусства. Я не очень прислушиваюсь, думая о том, как они смотрятся вместе. Почти ровесники, но она женственная и очаровательная, он же мне кажется самым желанным мужчиной для любой женщины. Я и не подозреваю, что это и есть ревность: связывать любимого человека с каждым, с кем увидишь его. Макс иногда оборачивается ко мне, улыбается, словно приглашая вступить в разговор, но я отхожу с девочками кормить голубей. Потом Татьяна Андреевна идет в посольство и полицейское управление, а мы отправляемся домой. Я сижу в такси, между нами сидит Энни, вертится Соня, и я с тоской думаю, что нет уже причины Максу обнимать меня, утешая, и я уеду послезавтра, и, может быть, мы никогда не увидимся… Так я накручивала себя, и, чем дальше, тем больше замыкалась в сознании тщетности желаний. Попрощались мы почти сухо. Энни, заметив это, сказала из машины:

— Кэтрин, ты на кого-то сердишься?

— Нет, моя дорогая, только на саму себя. Завтра мы с Соней придем попрощаться.

Наступил последний день перед отъездом. Я гадала, неужели Татьяна Андреевна решила оставить меня на работе, несмотря на происшедшее? Хватит ли у меня смелости заявить людям, которые мне несмотря ни на что продолжают доверять, что я бросаю их ребенка ради иллюзии? Что я, как дурочка, собираюсь жить рядом с человеком, который не подозревает о моей любви и просто не может ответить мне любовью! И зачем мне все это нужно? Не лучше ли поехать домой и забыть все со временем. Я размышляла об этом весь день и выглядела, наверное, очень озабоченной. Мы пошли попрощаться с Маклэями. Соня подарила Энни своего любимого медведя, а та — несколько детских книг, в