– Не-а.

Пуговица была прежде всего рабыней. И как только она выкупит у меня последнюю пуговицу, я собирался отпустить ее. А то, что она навоображала себе насчет наших отношений, было ее проблемой.

Не отрывая руки, шагнула в мою сторону. Я не стал отдергивать свою, не желая во второй раз грубо отшить ее.

– Хозяин, я соскучилась по тебе. И хочу быть наказана.

О, как мне нравились эти слова! Но в ту же секунду я подумал о моей Пуговице. Она-то никогда не говорила мне подобного и, как я полагал, вряд ли собиралась сказать. Однако даже мысль об этом заставляла мой х*й тревожно привставать. Я хотел полностью покорить ее, низвести до предела. И поэтому Жасмин была мне совершенно безразлична.

И тут я почувствовал, как ее губы касаются моих. Прикосновение было нежным, словно цветочные лепестки, и при этом весьма страстным. Я ощутил ее возбужденное дыхание, и мгновение спустя ее рука обвила мою шею, припечатав мою физиономию к ее лицу.

Черт, как я мог целовать ее раньше? Сердце мое даже не дрогнуло, а тело никак не отреагировало на прикосновение. И ни единой мысли о «игровой» комнате. Я оставался холодным, словно рептилия.

Ну куда ей до моей Пуговицы?

Я демонстративно отстранился от нее.

– Жасмин, у нас все.

Миндальничать с нею я не мог, ибо не хотел, чтобы она под каким бы то ни было предлогом вновь оказалась в «игровой» комнате.

– Но… Видишь ли, никто, кроме тебя, меня не возбуждает. И никто не сможет так знатно отделать меня.

Она говорила совершенно искренне, полностью открыв свои карты. И от этого ее лицо перекосилось гримасой, уничтожившей все ее красоту. Я только что и смог пролепетать:

– Прости…

– Но если она тебе не важна, отчего нам не начать еще раз?

Мне стало противно. Вот Пуговица никогда не унижалась до того, чтобы показать свою слабость. И это мне в ней нравилось.

– Да потому что я больше не хочу тебя, – сказал я.

Да, таким я был говнюком и в тот момент не преминул напомнить ей об этом факте. И хотя на Пуговицу мне, в принципе, было тоже наплевать, желания моего члена были превыше всего. А он стремился лишь к ее пи*де – и ни к какой иной.

Я наблюдала за ним через окно. Прошло уже несколько дней, но я не подпускала его к себе на пушечный выстрел. Мне совсем не понравился наш разговор в машине, когда он наговорил мне всякой херни. Впрочем, я тоже была хороша.

Я скучала без него.

И вот теперь я смотрела на него, любуясь рельефными мускулами. Кроу прогуливался по своим виноградникам, держа руки в карманах брюк, а рядом с ним семенила какая-то женщина. Платье и шляпка у нее выглядели весьма эффектно. Лица мне толком разглядеть не удалось, но, по-моему, она была очень даже ничего. Кажется, она работала на винодельне Кроу.

Или заведовала сбором урожая. Впрочем, какая разница?

Она шла рядом с ним и в какой-то момент взяла его за руку. Меня кольнула ревность, но я сразу же погасила это чувство. Я сама сдуру вообразила, что что-то для него значу, так какое мне дело до невинного прикосновения? Если бы Кроу увидел, как я обнимаю Ларса, то он вряд ли бы разволновался из-за этого.

Тем более я никогда не страдала от ревности. Ведь я спала с человеком, который был холоднее мороженой рыбы. А стоило его сердцу хоть чуть-чуть оттаять, он сразу же посылал меня подальше, ибо убедил себя, что никакое чувство не может поселиться в его душе.

Да, он был ни плох, ни хорош. Он называл себя мерзавцем, но я видела людей и похуже. Конечно, он хлестал меня плеткой, но все это происходило по обоюдному согласию. Я сама хотела этого.

Откуда же у него такая ненависть к себе?

Затем он навис над своей спутницей, причем я отчетливо могла видеть его уложенную волосок к волоску прическу и проступившую щетину и вдруг затосковала по прикосновению его губ. Уже несколько дней у нас не было никакого секса, и я стала беспокоиться. И хотя ум мой был свободен, тело жаждало удовольствий.

Оно хотело ощущать его член.

Оно хотело ощущать удары его кожаной плети. Хотело чувствовать, как он прихватывает меня за задницу, а потом трахает сзади. Хотело, чтобы он пожамкал мои соски…

Я хотела его, но была слишком горда, чтобы самой сделать первый шаг. Однако я умела играть в гляделки, тем более что мне пока хватало моих пальцев, чтобы удовлетворить желание. Тем более, учитывая его одержимость сексом, сдаться он должен был первым. И весьма скоро.

Я видела, как женщина подошла к нему вплотную и поцеловала его в губы, причем ее рука так и осталась на его запястье, словно они были старыми любовниками. Поцелуй был нежным и горячим…

И я не выдержала.

Я и не знала, что способна так разозлиться.

Нет, серьезно – в меня натурально вселился бес.

Кровь вскипела, и мне захотелось убить его.

Ревность поглотила меня всю без остатка. До этого момента я просто старалась убедить себя, что ничего больше не испытываю к этому человеку. Ведь он был для меня похитителем, моим тюремщиком – и вдруг все мое существо обуяла жгучая, неодолимая ревность, какой я и не могла у себя подозревать.

А я говорила, что принадлежу ему. Он трахал меня на моей же постели, и я выполняла любое его желание. И наша с ним связь помогала мне ощущать, что я хоть кому-то нужна, что я не где-нибудь, а дома. И я позволила ему покорить мою строптивость.

А теперь он целовался с другой.

Мне хотелось рвать и метать – и это еще мягко сказано.

Прошло несколько часов, но моя злоба не утихала. Мне хотелось дать ему по морде так, чтобы на ней осталось пятно. Хотелось зарядить ногой по яйцам, чтобы он корчился на полу от боли.

И мне даже стало как-то не по себе.

И уже поздно вечером я услышала стук в дверь.

Я посмотрела на дверную ручку, и во мне снова тяжело заворочалась злоба. Если это он, то я точно выскажу все, что думаю. Получит по полной.

Стук повторился. Я сидела неподвижно.

Если он хоть чем-то думает, то должен понять, что ему лучше уйти.

Но он нажал на ручку и вошел. Я сидела на постели. На нем были футболка и тренировочные штаны – обычная его одежда перед сном. Судя по его потемневшим очам, он хотел трахаться. Он первым поддался своему желанию и сделал первый шаг. Причем явно насосавшись скотча, хотя запаха я не уловила. Залил бельма для храбрости, так сказать.

Трус.

Кроу медленно приблизился и стал передо мной на колени. Раздвинув мне ноги, он продвинул между ними туловище, а руками нежно сжал мои бедра.

– Я соскучился по тебе, – произнес он, заглядывая мне в лицо.