исследует мое лицо, и от улыбки, озарившей его губы, мое сердце пускается вскачь. Демид заботливо убирает волосы с моего лица.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, Белка, и мне плевать, чего хочет Исай. Плевать, что он чувствует к тебе. Я больше не отдам тебя.

Я знаю, как больно ему говорить об этом, как тяжело признавать свои слабости. И в то же время, я не могу забыть о Мире. Поэтому его слова кажутся мне самым большим обманом.

— Я помню, как ты на меня смотрела и то, как я чувствовал себя рядом с тобой. И мне херово без тебя, Белка... Мне тебя п*здец, как не хватало.

Он расплывается передо мной. Невыносимое испытание - смотреть в его глаза, и понимать, что ты не можешь быть с ним. Просто не можешь...

— Зачем ты это делаешь? Зачем говоришь мне все это? – подбородок дрожит, и я чувствую себя последней слабачкой.

А он хмурится так, словно я только что ему пощечину отвесила.

Внутри все пылает огнем. Я вырываюсь из его рук и забегаю в дом. Прислоняюсь к двери, раскрывая рот в немом крике. Он пытается сделать мне еще хуже? Это месть за то, что я осталась с Исаем? Или за то, что скрывала от него болезнь Миры?

В дверь раздается стук.

— Белка, открой!

Вздрогнув, отпрыгиваю от двери, позволяя ему зайти. Направляюсь в комнату, желая сейчас одного – быть как можно дальше от него. Открываю дверцы шкафа в поисках своей одежды. Ходить с одной простынкой у груди слишком некомфортно теперь.

Я ищу свои вещи, но тщетно. И когда за спиной раздаются его шаги, а оголенная кожа спины начинает пылать под его пристальным взглядом, я устало прислоняюсь лбом к твердой поверхности.

У меня нет сил. Я опустошена. Выжжена. Я не знаю, что мне делать, и как дальше жить. Все стало слишком больно.

— Что ты делаешь?

По лицу текут слезы. Я не хочу его слышать, не хочу видеть. Просто пусть оставит меня одну.

Сглотнув слезы, снова открываю дверцу, хотя знаю, что там ничего нет.

— Где моя одежда? – голос сорван, а я упорно избегаю его взгляда.

Прикосновения его пальцев к моему плечу заставляют вздрогнуть. Демид резко разворачивает меня к себе лицом и прижимает к груди. И это как удар под дых.

Я отталкиваю его, пытаясь вырваться. Но он как стена.

— Отпусти!

Смотрит на меня с высоты своего роста, а в глазах снова злость.

— Нет.

Ударяю его по груди, снова и снова. Ненавижу его! Достал! Почему он не отпускает меня?! Только вчера разговаривал с Мирой всю ночь напролет, а теперь говорит мне о каких-то чувствах?!

— Выпусти!

Он перехватывает мою ладонь, когда я снова ударяю его. Резко убрав ее мне за спину, встряхивает.

— К нему? – лбом в мой упирается, рычит.

От страха ноги подкашиваются. Но я слишком зла на него, чтобы отступить.

— К ней! – выкрикиваю в лицо, задыхаясь от слез.

Демид, не ожидающий такого напора, отстраняется, наконец, выпуская меня.

— Мира звонила мне! И я благодарна тебе за деньги, и за то, что ты отдал все за ее лечение. Я понимаю, насколько она важна тебе, а ты для нее. И я знаю, как ты злишься на меня за то, что я скрыла правду о ее болезни. За то, что была с тобой, пока она нуждалась в твоей помощи... – он кривится. А я слишком боюсь видеть разочарование в его глазах, поэтому отворачиваюсь.

— Сестра счастлива, она на пути к выздоровлению. И все благодаря тебе, и благодаря тому, что вы снова вместе. Ты знаешь, какой счастливой она была, когда звонила и говорила, что вы помирились, и ты скоро приедешь к ней... – голос срывается, и некоторые слова я проглатываю. Меня трясет.

— И зачем мы это сделали? Зачем я это сделала? — я больше не могу это держать в себе. Я так сильно себя ненавижу! Прикрываю лицо ладонями, но Демид резко хватает меня за запястье, разворачивая к себе. Его пальцы так сильно впиваются в мои скулы, что мне становится больно.

— Все что ты сказала – чистый бред. Я и Мира? Ты в своем уме, Белка? Я конечно рад, что она пошла на поправку, но по большей части мне похер на нее, слышишь? Я отдал эти деньги только из-за тебя!

— Из-за меня?

Он усмехается так, словно я сущий бред произнесла.

— А из-за кого, бл*ть?!

Демид выпускает меня. Смотрит так яростно, будто придушить хочет.

Испуганно прижимаю руки к груди, пятясь от него.

— Ты же со своей добротой и самопожертвованием готова на растерзание себя отдать! В любую задницу влезть из-за сестры, матери! — кривится, зло.

— Ты так бесишь порой, Белка, что просто прибить тебя охота! Что за дурь в твоей башке?! Ни капли инстинкта самосохранения!

Я все еще не верю собственным ушам.

— Но ты ведь отдал ей все свои деньги.

Он отворачивается на мгновение, а когда возвращает ко мне взгляд, в нем столько тревоги.

— Чтобы ты больше не зависела от Гесса! Чтобы смогла жить нормально, для себя! И то, что случилось сегодня – лишний раз доказывает, что с тебя глаз нельзя спускать!

Тишина, воцаряющаяся между нами, бьет по голове. Я знаю, что он назовет меня полной дурой, но я должна спросить... чтобы убить оставшиеся крохи сомнений.

— Между тобой и Мирой ничего нет?

Демид молчит. Смотрит на меня задумчиво. А потом, резко схватив за затылок, притягивает к себе и накрывает мои губы поцелуем. Его вкус и запах, его пальцы, скользящие к ключицам – это лучшее доказательство того, что все происходящее не снится мне. Лучшее доказательство того, что самые заветные мечты сбылись.

Я верю. Верю каждому его касанию, каждому вдоху и выдоху. Он только мой. И я никому его не отдам больше. Я больше не хочу быть доброй и думать о других. Я так долго его ждала, и сейчас у меня есть все чтобы быть счастливой.

Обвиваю руками его крепкую шею, прижимаясь к нему. Его кожа горячая, несмотря на то, что Демид недавно стоял на холоде, практически под дождем. Мой. Сильный, красивый, самый лучший. И ведь был моим все это время! Отдал все, лишь ради меня! А я, глупая, отказывалась это понимать. Делала ему больно..