«Пошёл прочь!» – отмахиваюсь от образа Хама.

Удерживая Варга под мышкой поднимаюсь по старой обтесанной тысячей ног лестнице. Открываю старенькую дверь.

Видимо на звук открывающегося замка выходит… нет, не старенькая Марта Захаровна. А какой-то бородатый мужик.

– Вы кто? – настороженно замираю в пороге.

– А Вы?..

Запах какой-то неприятный…

– А я… А Марта Захаровна?..

– Мать умерла три дня назад.

Три…

Загибаю пальцы, отматывая дни, проведённые с Хамом. Ровно три…

Это как только я уехала по её заданию, получается, в тот заброшенный дом?

– Умерла… – растерянно хлопаю глазами. – А от чего?..

– Сердце. Так Вы кто? – отмахивается от кружащей вокруг него жирной мухи.

– А я… я комнату снимала… Соболезную, – опускаю взгляд. – Разрешите забрать вещи. У меня там немного.

– Проходите.

Идет за мной следом. Внимательно наблюдает, что я закидываю в рюкзак.

Увы вернуть деньги не получится… Никакого договора я с Мартой Захаровной не заключала.

Её сын стоит слишком близко, я чувствую его спиной.

Сын…

Погодите-ка! Марта Захаровна говорила, что её единственная дочь умерла еще во младенчестве.

Замираю на мгновение. И… на автомате продолжаю собираться. Мне становится сильно не по себе.

– Тебе есть куда идти?

Вообще-то нет. Переход на «ты» вдруг пугает меня еще больше, как ребенка, который вдруг остался наедине с незнакомым дядькой. Нехорошим, совравшим мне дядькой.

– Есть… – сглатываю я.

– Ты можешь остаться… – вкрадчиво.

– Спасибо…

Поспешно закидываю в рюкзак своё бельё, психуя, что он разглядывает это.

По спине омерзительные мурашки…

– Я пойду, – разворачиваюсь к двери.

Он уже стоит в косяке глядя на меня из-под своих косматых бровей.

Я протиснуться должна, что ли?

«Вот Хам бы мгновенно поставил его на место!» – закрадывается предательская мысль.

Так!!

«Фу! Фу, Дарья! Это нельзя! Плюнь! – мысленно бью себя по щекам. – Не смей сожалеть! Выкрутишься сама.»

– Варг? – оглядываюсь я, подзывая щенка.

Но он куда-то убежал из комнаты.

Капец…

– Варг!! Малыш!

Делаю пару шагов к двери. Мужик не трогается с места.

– Можно? – мнусь я стреляя взглядом ему за спину. – Меня ждут… – вру я, сводя строго брови.

Медленно облизывает губу, глядя мне в глаза.

Ставит руку на косяк.

Я вижу у него на руке точно такое же кольцо, как у Хама. Один в один. С глазом…

На меня обрушивается паника. Необоснованная какой-то логикой. Просто интуитивная!

– Варг!! – рявкаю я в ужасе.

Вдруг позади мужика вспыхивает старый огромный гобелен на стене! Языки пламени пляшут по старым отстающим от стены обоям.

– Пожар! – вскрикиваю я.

Пламя перебрасывается ему на рукав. Зло оскалившись, разворачивается и, потупив пару секунд, начинает срывать с себя педжак, потом, со стены горящий гобелен голыми руками. Мне кажется, его кожа на предплечьях становится мясисто-красноватой в бликах огня.

– Варг… – присаживаюсь цокая языком.

Щень несётся мне в руки. Подхватываю его и бегу на выход, бросая на автомате взгляд в комнату Марты Захаровны. Закрытая дверь чуть приоткрылась… Притормаживаю…

Дура, Любимова! «Любопытство сгубило кошку!» – вспоминаю предупреждение Хама.

Я вижу там ее тело на кровати с открытым ртом и выпученными глазами, смотрящими в потолок. В нос бьёт специфический густой запах…

Едва сдерживаю рвотный рефлекс.

– Мамочка… – разворачиваюсь.

Бородатый, снова оскаливается. Мне кажется с его зубами что-то не так.

– Что Вам надо?!

– Ты не убежишь… – грудной низкий необычный голос. – Иди к своему покровителю.

Варг, оскаливаясь, опасно рычит на него в ответ. Как сторожевой пёс. Рычит низко… по-взрослому! Как огромный овчар.

Склонив голову на бок, бородатый разглядывает моего щенка. Брови удивлённо взлетают. Опасливо делает шаг назад.

Срываю с вешалки свою куртку и вылетаю за дверь, бегом спускаюсь с лестницы.

На улице ужас и паника спадают. Мимо идут люди…

Что это было, блять?.. Какой-то сюр!

Смотрю на окна Марты Захаровны.

– Домой, к маме, нам нельзя. Вдруг семья пострадает… Да и не ждут меня там.

Единственное, куда имеет смысл – это опять под крыло к моей Сволочи! Но туда теперь тоже нельзя.

И я реву от досады!..

Не хочу!! Не хочу…

Не пойду! Я сама научусь.

Треплю щенка.

Небо решает рыдать вместе со мной.

– Мы бомжи, – объясняю я щенку. – Где же нам переночевать?..

И на ум не приходит ничего, кроме одного сухого заброшенного местечка, в котором мы как-то прятались от дождя с однокурсниками, когда он застал нас гуляющих по набережной Карповки ночью. Там полно книг в старой заброшенной библиотеке. Мы разведем там костёр…

Дашка

Отключаю свой телефон.

То, что Хам до сих пор не позвонил мне означает только одно – диалоги больше не предусмотрены.

Я ждала?

Честно сказать, да. Мне хотелось бы услышать как он психует и орёт. Для успокоения души. Но нет, так нет. Придется пофантазировать, как его сейчас там кроет от того, что я не оценила его невъебенности и опять посмела создать ему кучу проблем.

Я знаю, что ты там весь пеной изошел, гад!

Пошел к чёрту… Я не твоя собственность.

Но в какой-то момент, конечно, мне показалось, что твоя.

Потому что ты – неизлечимая дура, Любимова. Ведь проблема не в том, что он – сволочь, и ему на тебя плевать, а в том, что тебе показалось на мгновение, что это не так. До этого момента тебе было плевать на его выверты.

Итак, на сцене автор и исполнитель собственных проблем – Дарья Любимова! Пам-пам.

Пряча щенка под курткой от дождя, любуюсь на обшарпанный приют. Мне сейчас нужен приют, как никогда. Надеюсь, здесь нет никаких прорех в ад и прочие увеселительные заведения. Мне не до веселья. Я хочу старать от неразделенной любви, уныло глядя в пламя костра. Имею право?