Но у меня не получалось закрыться до конца. Мне всегда хотелось во всем идти до конца, во всем докопаться до сути вещей. Хотя я и так во многом себя сдерживала. В моем мозговом архиве хранились сотни сообщений с моими обидами, которые так и не были отправлены из страха отпугнуть, потерять…

Как же надоели уже эти игры в равнодушие!

Но я верила в то, что есть на свете тот мужчина, который способен по-настоящему любить, делать приятные вещи, думать о совместном будущем. И не только потому, что ему не ответили на сообщение.

6

Зима продолжалась. Продолжалась и тягомотина в отношениях, которая вкупе со стрессом и зимней серостью и промозглостью меня порядком измотала и истощила морально. Но сил прервать эти отношения и подавно не было. Нежность, душевность и страсть при встречах сменялись неотвеченными сообщениями, оправданиями и жалобами на бесконечные проблемы.

А потом Рафаэль и вовсе уехал на месяц в Бразилию в целях душевного исцеления посредствам солнца, океана и любимых друзей.

Мне бы и самой не помешало такое лечение души, но я не могла себе позволить подобные путешествия, хотя «Бразилец» не раз меня приглашал. Меня спасало только мое новое жилье, где я смогла хоть немного спокойно вздохнуть, моя школа, которая занимала много времени, и, конечно же, мои ночные «sorties»18, которых с отсутствием ограничений по возврату домой стало гораздо больше.

А тем временем приближался еще один праздник, так ненавистный мне после Рождества и Нового года – день Святого Валентина. Помню, как в Москве каждое 14 февраля, в знак протеста против всего этого навязанного коммерсантами шоколадного безумия, мы с подружками устраивали девичник и отмечали то, что мы молоды, красивы, успешны и свободны. А теперь у меня не то что не было единомышленников, но и, казалось, что и молодость уже безвозвратно прошла, и успешностью уже не похвастаться, да и в этой самой свободе уже не видно ничего привлекательного.

Мы пили vin chaud (что-то наподобие нашего глинтвейна, но в реальности разогретое вино с пакетиком сахара на блюдечке) на террасе в Марэ с моим новоиспеченным другом из Лос-Анжелеса по имени Рави, с которым мы познакомились на днях на одной вечеринке. Он был родом из Индии, но уже много лет жил в Штатах и руководил там собственной компанией. Как человек, переживший только что болезненный разрыв, в тот вечер он, как и я, не мог изображать светскую веселость, что нас и сблизило, и мы провели вечер в душевных излияниях и решили провести вместе и злосчастный праздник.

Рави приехал в Париж делать предложение своей французской девушке, а она ему в ответ сообщила о своем намерении расстаться. Возможно, мой новый знакомый слишком поторопился с подобным шагом после всего нескольких совместных каникул, но факт остается фактом – он был отвергнут и потрясен до глубины души, и теперь находился совсем один в этом незнакомом городе, пребывая в полной растерянности.

Мне было от всей души жаль этого горе-жениха, и я в очередной раз удивилась, как же здесь, в Европе, все перевернуто с ног на голову. У себя на родине я привыкла, что это женщины обычно рассчитывают на что-то серьезное и страдают от мужчин, рассматривающих их, как мимолетное увлечение. При этом за короткое пребывание в Париже я уже собрала материал на целую диссертацию по теме «Душевные драмы мужчин разных стран и континентов». В общем, даже не разбираясь в психологических предпосылках поступка этой коварной мадам, бросившей моего друга в день, который каждая женщина ждет с замиранием сердца, я была по умолчанию наполнена солидарностью с Рави, так как его грандиозное фиаско напоминало мне череду моих собственных неудач.

Наверное, для кого-то это представляет особенное удовольствие – ранить именно в такие моменты, когда другой человек полностью открыт. Но я всегда верила в то, что это кратковременное удовольствие не сравнимо с тем, что по закону бумеранга обязательно вернется. Так что я была уверена, что бесполезно тратить энергию на муссирование планов мести – Высшие Силы сами сделают за тебя эту работу.

Наши милые посиделки позволили мне немного успокоить и вдохнуть жизни в своего товарища по несчастью. А сама я между делом обзавелась новым весьма интересным знакомством.

За столиком рядом с нами сидела молодая девушка с бокалом вина и ноутбуком. У нее были большие карие глаза, длинные русые волосы, она была так красива, так естественна, что мне подумалось, что с такой внешностью она должна быть не иначе, как моделью. Интересно, откуда она? Для француженки она была слишком красива. Меня восхитило, насколько гармонично она смотрелась в своем одиночестве, даже в такой день.

Я заметила, что Рави все чаще бросает на нее взгляды. Он, видимо, также как и я, заинтересовался этой таинственной незнакомкой и решил обратиться к ней.

– Извините, что отвлекаю вас, но мне ужасно любопытно узнать, откуда вы, и что вы пишете? Если, конечно, не секрет. И еще хочу сказать, что вы очень красивы.

– Спасибо за комплимент, – ответила она на идеальном английском (ну точно – не француженка), одарив нас своей сияющей улыбкой. – Я из Стокгольма, но живу здесь уже восемь лет. А пишу я всякие заметки, ничего интересного, просто мне нравится это кафе, сидеть здесь одной, наблюдать за людьми.

Ну, конечно же, шведка! Их действительно довольно много в Париже. Такое впечатление, что самые красивые девушки со всего мира едут сюда в поисках счастья. Мы разговорились. Оказалось, что она вовсе не модель, а юрист (не только самые красивые, но еще и самые умные). Я была так потрясена этой девушкой, будто спустившейся со страниц книги со сказками, с таким же сказочным именем – Виола, что я все же решилась попросить ее телефон. Виола воодушевленно продиктовала его мне, как будто обрадовавшись, что его попросила я, а не мой знакомый.

Довольная новым приобретением в телефоне, вечерним походом в кино на жизнеутверждающего «Артиста», и вообще тем, что даже в дни холода и грусти в этом городе так легко найти приятных знакомых из самых разных стран и почувствовать себя не одной, я была полна ощущений, что жизнь налаживается.

Но разве в моей жизни может быть что-то гладко? Часы показывали десять вечера, мы с Рави допивали мохито после нашего полуромантического «валентинского» ужина в атмосфере маленького оазиса в кафе напротив Центра Помпиду, когда мне пришла тревожная эсэмэска от моей соседки по квартире:

Я была абсолютно шокирована подобной новостью, и начала судорожно вспоминать, что ценного было в моей комнате. К своему облегчению я поняла, что ничего. Я даже и не знала, радоваться или плакать, что почти к тридцати годам у меня даже нечего было украсть. Все равно хороший вечер был испорчен. Я распрощалась с Рави и отправилась домой оценивать ущерб. Дома все было по-прежнему, ничего не выдавало присутствия воров, кроме того, что в моей комнате на полу валялись кое-какие вещи, а также отсутствовал мой ноутбук и электронная книжка.